— Что ж, — сказал боец, — разве я изменник какой, предатель? Сам понимаю. Не по совести поступил… и кары я не страшусь, если уж на то пошло… В человека вы поверили, вот что дорого! — он высоко вскинул голову, поднялся с пенька и порывисто протянул руку Гусакову. Тот крепко пожал ее.
— Ну, и не было со мной этого, прошу помнить, — проговорил боец. — А пулемет заберите: недостоин я носить его.
— Теперь достоин, — строго сказал Гусаков, — иди с нами, будь настоящим товарищем…
«Чума страха» пожинает обильный урожай в войсках того начальника, который на глазах у своих подчиненных проявил нераспорядительность или халатную беспечность, не говоря уже о трусости.
И чем сложнее обстановка, тем неумолимей подчиненные. Они молчаливо ждут от командиров точных, уверенных действий и, не получив их, теряют веру в начальника, поступают так, как находят нужным.
В числе шептунов оказался и Тхориков. Юрко шныряя от одного командира к другому, он нашептывал:
— …Окружены… Митрофанов сбежал… капитан держит себя подозрительно… Нужно разбиться на мелкие группы и разойтись в разные стороны…
— Нечем драться, кончились боеприпасы, — шептались в третьей группе.
Распускаемые Тхориковым слухи подействовали и на Фисюна, старик решительно заявил Фомичу:
— Покинуть треба все эти чертовы гарматы. Воевали и без них в гражданську! И у Брянский лис негайно!
* * *
Данные разведки во второй половине дня подтвердили, что противник продолжает блокировать нас, ожидая, что мы где-либо обнаружим себя.
В то же время мелкие разведывательные партии обшаривали лесные опушки, не решаясь пока что проникать в глубину леса. Несколько женщин, бежавших из лесокомбината, рассказывали нам, что каратели убивают на месте каждого, кто вышел из леса, и что войска продолжают накапливаться вокруг Хинели.
— Что будем делать, Михаил Иванович? — спросил меня Фомич.
— До ночи будем стоять на месте, — ответил я. — Противник, возможно, и не найдет нас. На худой конец — бой. А до этого необходимо покончить с паникерами.
— С паникерами проще, а вот чем питаться? Люди уже голодают.
— Это еще не голод, Фомич, когда только в моей группе шестьдесят откормленных коней.
— Не шутите, Михаил Иванович! Жеребятину наши люди есть не станут.
Фомич ушел к себе, а я созвал командиров третьего взвода, чтобы подробно выяснить, когда и как именно исчез Митрофанов. Его политрук Лесненко сказал, что Митрофанова в последний раз он видел незадолго до полуночи. Очевидно, Митрофанов сбежал.
«Если же допустить, — думал я, — что его настигла шальная пуля, то кто-то должен был видеть это? Может быть, его схватили лазутчики противника? Но не следует забывать, что одновременно с Митрофановым исчезли и те демьяновские жители, которых привела Елена. Похоже на то, что Митрофанов увел их. Куда? К кому?»