— А за Орловым яром, — замечает Петро, — рукой подать до станции…
— Сколько же километров до станции? — нетерпеливо спрашиваю я.
— Да что, шесть или семь, совсем рядом.
— Это минимум два часа, товарищ Гусаков, а не рукой подать!
Меня разбирает злость. Я подаю команду:
— Слезай с саней! Все ко мне! Стано-о-вись.
Люди, увязая в снегу, медленно подходят и выстраиваются. Поставив всех спинами к ветру и закрывая свое лицо рукавицей, кричу:
— Товарищи! До места — десять километров! Три часа ходу! К утру успеем. Нужно беречь коней! Они нужны будут нам днем, если начнется погоня. А сейчас — пешком к станции! Лошадей вести в поводу. За мной!
Все молча двинулись.
Идем колонной по два против ветра, протаптывая путь обозу. Лошади, опустив головы, едва плетутся. Время тянется мучительно медленно. Уже мокры от пота наши шинели и кожухи. Лица и руки горят, как в огне. Я подгоняю отстающих.
Дегтярев кричит:
— Ездовые, не отставай!
Так идем час, два… Внезапно из метели выплывают, будто корабли, огромные стога сена. Гусаков кричит мне в ухо:
— Пришли… Эсманский сенопункт. За скирдами — казарма…
Стог за стогом встают перед нами груды прессованного сена. С полей наметены на них высокие сугробы. Мы спешим к стогам. На случай боя они — прекрасный опорный пункт.
Пахну́ло крепким, дурманящим запахом сена. Справа, слева и впереди — отвесные стенки стогов. Среди них — отрадное затишье. Ветер свистит и несется где-то вверху, обсыпая нас густой снежной пылью. Возле одного из стогов кто-то зашевелился, закашлял.
— Кто тут? — кричу я, вскинув автомат.
— Сторож я, — слышу в ответ. — Сенопункт охранять приставили…
— Говори, где караулка, где часовые?
Сторож трясется, слышно, как стучат его зубы.
— Сплят, сплят… Всю ночь гуляли. Ведро горилки выпили. Курей жарили…
Подходит Дегтярев, он всматривается в старика-сторожа, узнает его.
— Здравствуй, Охримыч! Говори точно, где часовые? Сколько фашистов в охране?
— Терентий Павлович! — радостно бормочет старик. — Ой родненькие! А я плакал не раз, — говорили, убитый вы в Уланове с Копою, А часовых, видать, сейчас возле складов нету. Спрятались в караулке. Людей дуже богато понаихало с подводами. В поселке ночуют…
— Коней сюда! Охримыч, поставь их в теплое место и накорми! — приказывает Дегтярев.
Мы вышли из-за стогов и залегли. Перед нами темное пятно одноэтажного дома.
— Казарма, — говорит мне Дегтярев.
Я вглядываюсь, щуря глаза. Окна дома слабо и мутно освещены. Ветер воет с прежней силой.
Я даю последние указания. Пулеметчик потянул затворную раму. Командую:
— Вперед! За мной!