Очередями стоят они у порогов наших штабов, прося принять в партизаны, и в штабах идет отбор вновь поступающих.
Документов не спрашивают: у кого они могут сохраниться? Скрываясь от гитлеровцев и выдавая себя за местных жителей, окруженцы обычно уничтожали свои документы. Паспортом служил облик человека, его раскрытая душа, правдивость и точность ответов на вопросы.
Вот примерная анкета, на которую ответы давались устно: имя и фамилия, звание; обстоятельства, при которых попал в окружение; место окружения; где проживал до настоящего времени; чем занимался.
Это почти все, о чем спрашиваем мы и на чем попадается тот, кто лжет.
Но главная проверка не здесь. Руководствуясь правилом «Не верь тому, кто боем не испытан», мы проверяем моральные качества новичков на боевых делах, при выполнении заданий. Но не хватает оружия, и поэтому многих местных жителей отправляем домой, а невооруженных военных — в штаб Гудзенко.
Брезгливо оглядывая затрапезный вид недавних сержантов, капитан Гудзенко говорит:
— Вот что: отыщи шинель и винтовку, где бросил, тогда будешь принят!
От Гудзенко они снова идут к ямпольцам, к эсманцам, ищут в лесу Севский отряд и там получают другой ответ:
— Без оружия не принимаем!
Некоторые из нас утверждают, что перегибаем палку, отталкиваем от себя ценных людей, но большинство командиров твердо убеждены, что поступают правильно. К тому же все считают, что, заставляя людей заработать право быть партизаном, тем самым проверяют их, «пропускают через фильтр», и многие новички приходили вновь, раздобыв оружие у населения, а некоторые приносили свои винтовки, пистолеты, припрятанные где-либо в стрехах, погребах, ямах.
Несколько раз приходил к нам Коля Коршок, смуглый красивый подросток. В первый раз я посоветовал ему вернуться к маме. И он ушел, закусив губу. Спустя неделю явился он с большим «Смит-Вессоном», которым когда-то вооружены были городовые. Осмеяв допотопный револьвер и его владельца, мы снова отказали пареньку в приеме.
Прошло дней пять, и Коршок снова появился в лесокомбинате. На этот раз с обрезом, вправленным в самодельную рукоятку.
Меня растрогала настойчивость подростка, и я сказал ему, что навоеваться он еще успеет, что мы сейчас отказываем в приеме даже взрослым, советовал подрасти.
Вскоре я узнал, что он пытался поступить к севцам, изменив в комсомольском билете год рождения, но и там ничего не вышло. И вот я вижу у реки толпящихся партизан и местных ребятишек.
— Смотрите, купается! — восторженно звенит чей-то молодой голос. — Под лед ныряет!
Ватага ребят кидается к мосту.