— Эх вы, забубенные головушки, разве можно так рисковать! — перебил меня Терентий.
— Да, беспечно вышло, ты прав. Слева от меня Баранников, он замахивается гранатой, но в это время немцы дают пулеметную очередь, — у меня сорвало шапку, Я прижался к земле. Снова очередь, и комья земли бьют меня по лицу. Больно ударило в подбородок… Потом ранило Баранникова. «Стреляй из автомата!» — кричу Гнибеде, а тот жмется ко мне и говорит:
— Не стреляет, чертяка, замерз!
Я еще выпустил очередь, потом вставил последний магазин… Счастье, что фашисты отошли, завидев, должно быть, наши отряды. Остался от них убитый конь да заклиненный пулемет на подводе.
— Как думаешь, комиссар, красота нужна партизану или он и так хорош? — спрашиваю я, рассматривая себя в зеркало. — У меня, брат ты мой, на подбородке ямочка будет!
— Вы всё шутите, Михаил Иванович! — оживило Баранников. — А я вот думаю, что Суворов правду сказал: пуля — дура! И как она вас ударила? Вы ведь лежали в то время?
— Для рикошетов закон не существует! Думаю, что от удара о дорогу получился один рикошет, а от моего подбородка — другой! И смерть только шмелем пропела! А вот шапке досталось… И пробита, и растрепана. Меняемся, что ли, Коля?
Николай засмеялся:
— Да вы с Терентием Павловичем поменяйтесь, а моя вам мала.
— А комиссар, что же, клочья носить будет, что ли?
— А на что им шапка? У них на голове словно черная овчина, вся кольцами повитая.
Мы смеемся.
— Я, Михаил Иванович, как поправлюсь, новую вам шапку оборудую, барашковую, знаете, такую — чапаевку? Мастер один есть, так он для вас сделает! — утешал меня Баранников.
Дегтярев укоризненно качает головой.
Покончив с туалетом и оставив Дегтяреву список трофеев, я вышел во двор. На небе мерцали крупные звезды. С той стороны, где жили ворошиловцы и ямпольцы, доносились песни, из квартир третьего взвода — звуки гармоники. Я направился туда на ужин.
В приоткрытую дверь я увидел Коршка, Пузанова, Троицкого и кое-кого из молодых кадровиков. Они с любопытством разбирали трофейный пулемет. Он был заклинен ударом пули, но Кулькин уже успел устранить вмятину на кожухе и теперь показывал партизанам, как с ним следует обращаться.
Коршок, склонившись курчавой головой над магазинами, тыкал пальцем в какую-то часть.
— Что это за барабанчики?
— Там металлические ленты с патронами, — пояснил Кулькин, — а вставляются они вот так.
Он показал, как вставляются ленты.
Коршок, напряженно сдвинув брови и выпятив по-детски губы, внимательно следил за движениями Кулькина.
— Тебе с ним не справиться, — смеясь говорит Кулькин Коршку, — тяжел для тебя. Пулемет этот у них универсалом зовется: он и ручной и станковый. Только тяжелый очень, втрое тяжелее нашего ДП. Му́ка с ним одна!