Наш путь отхода — северное направление. Там — дремучие Брянские леса, а в них партизаны. Возможно, что все эти силы противника и не имеют прямой задачи вести боевые операции против нас, но даже и в этом случае не следует беззаботно ожидать того момента, когда пути на Брянские массивы будут отрезаны.
Вывод напрашивался сам собою: нужно как зеницу ока беречь пути на Брянские леса. Только в этом направлении мы поведем отряды, если противник вынудит нас перебазироваться.
«На что решиться, что предложить Фомичу и Гудзенко?» — спрашивал я себя.
Эти мысли не давали мне ни сна, ни покоя.
Десять месяцев спустя в мои руки попали документы, которые разъяснили многое из того, что волновало меня сегодня, и тогда я вспоминал об этих событиях как о давнем прошлом, ставшем историей. Мое соединение заняло город Краснополье и местечко Мезеневку и вскоре схватилось под Старгородком с остатками седьмого армейского корпуса, разбитого советскими войсками где-то под Воронежом. Знамена и целый обоз со штабными документами были доставлены в мою штаб-квартиру в Мезеневке.
Рассматривая захваченные документы, я обратил внимание на тоненькую книжечку, что-то вроде брошюры. На ее желтоватой обложке я прочел напечатанное жирным шрифтом слово «Partisanen», а на одной из страниц не без изумления наткнулся на схематический чертеж, в котором сразу же опознал знакомые очертания Хинельских лесных массивов… Схема пестрела условными знаками дислокации частей восьмого армейского корпуса и отдельных отрядов войск СС, полукольцом охвативших наш Хинельский край в марте 1942 года. Вглядевшись внимательнее, я разобрал наименования знакомых городов и сел и прежде всего Хинели.
Это была схема № 1.
За ней следовали схемы № 2, № 3 и ряд других. Они отображали различные этапы сосредоточения войск, на них обозначались наиболее показательные моменты наступления на хинельских партизан и партизанский край. Здесь я также увидел номера полков, дивизий и отдельных карательных отрядов, действовавших против нас.
Забыв, что в руках у меня прошлогодние документы фашистского генштаба, я с волнением изучал их. Схемы были испещрены стрелками, стрелами и клиньями: то тонкие и острые, как кинжалы, то массивные и тупые, будто утюги, то кривые, обжимающие или охватывающие Хинельский край клещами, — все они были направлены своими остриями в одно место — в Хинель.
«Стиснуть» партизан в лесу, расколоть партизанское объединение мощным клином, рассечь его вспомогательными ударами на куски», — вот о чем говорили и кричали эти схемы.
Генеральный замысел командующего корпусом Бегумана выражен был совершенно отчетливо. Две огромные клешни — одна из района Рыльска и Льгова, другая из Конотопа и Глухова — охватывали весь наш край силами двух дивизий. Несомненно, что генерал готовил пресловутый «котел» с целью сварить нас в нем живыми…