Уинтер почувствовала, как у нее перехватило дыхание, и пришла в ужас от мысли, что прямо сейчас и правда разрыдается. Она никогда не плакала.
– Ничего она мне не сделала. Но, кажется, я сама натворила дел.
– Например? Господи, ты же не употребляла наркотики или что-нибудь еще в этом духе?
– Нет, что ты, – сказала Уинтер и чуть было не разразилась истерическим смехом. – Я сама не своя, я ее поцеловала, а она расстроилась.
– Ты поцеловала Пирс? Прямо по-настоящему?
Уинтер кивнула.
– Она лесби?
Уинтер кивнула еще раз, но на самом деле все ее мысли были о том самом поцелуе. Она вспоминала, как тело Пирс прижималось к ней, как зубы Пирс черкнули ее по губам, как переплелись их голодные языки, как Пирс по-собственнически сжала ее ягодицы и притянула ее к себе. Уинтер зажмурилась, надеясь, что это поможет ей прекратить головокружение.
– Какой ужас! Просто кошмар! Получается… ты лесби?!
Уинтер открыла глаза.
– Я не думала о других женщинах. На самом деле я не могу думать ни о чем и ни о ком другом, кроме нее.
– Черт, Уинтер, может, тебе все-таки стоит подумать о ком-нибудь другом.
– Может, и стоит, – устало сказала Уинтер.
* * *
Рози извинилась за сестру перед Уэйном, и Уинтер сразу отправилась к машине Пирс, надеясь вопреки всякому здравому смыслу где-нибудь ее встретить: может, Пирс будет стоять в дверном проеме, скрестив ноги, с улыбкой на лице, в которой будут удивление и задиристость и против которой невозможно будет устоять; или вдруг она будет ждать, прислонившись к своему «тандерберду».
Тридцать шесть часов показались Уинтер вечностью. Ее жизнь была поделена на отрезки по полтора суток, и она не могла вернуться к нормальному ритму, в котором жило большинство людей. Уинтер никогда не удавалось объяснить специфику своей профессии никому из тех, кто был далек от мира врачей. И того, как много требовала работа хирурга. Сейчас же ощущение отчужденности проникло ей в самую душу. Уинтер могла произнести эти слова: «Я поцеловала ее». Сказать было просто. Уинтер даже понимала, почему она поцеловала Пирс: потому что она потянулась к этой девушке каждой своей клеточкой с того самого мгновения, когда они впервые встретились
У машины ее никто не ждал, разве что парочка парней на тротуаре, которые разглядывали глянцевые боковины и блестящие хромированные детали автомобиля.
– Здрасьте, леди, – сказал один из них, – какая машинка, просто загляденье.
Уинтер открыла водительскую дверь.
– Да уж.
– Ваш папаша реставрировал?
– Не совсем.
Уинтер уселась за руль и потратила несколько секунд, чтобы привыкнуть к незнакомому автомобилю. К счастью, никакие механизмы ее не пугали, и хотя она ни разу не ездила на подобной машине, Уинтер знала, что у нее получится. Она выехала при первой же возможности, когда в тянущейся веренице машин образовался разрыв, и быстро поехала в сторону одной из менее загруженных улиц, по которой можно было вернуться в Западную Филадельфию. Уинтер не хотелось, чтобы с автомобилем Пирс что-нибудь случилось.