Серьезно и с сочувствием Ленин вникал в отношения самоедов с русскими. Выгодно ли с ними торговать, бывали ли стычки и чем обычно кончалось дело? Зная, что меха энцы выменивали в основном на водку, расспрашивал, много ли они пьют и можно ли помочь беде. Что спирт – их проклятие, он понимал даже лучше энцев, и на пальцах объяснял, что именно из-за пьянства две трети детей, что рождается в стойбищах, детьми же и умирают.
Осенью двадцать первого года они целую неделю день за днем пересказывали ему свои мифы и легенды, пели песни про великих шаманов. К сожалению, на большее энцев не хватило, и Ленин был огорчен, долго допытывался, помнят ли хоть старики прошлые времена. Но впросак они попадали нечасто. Его, например, привело в восторг, что каждый из них знает по дюжине колен предков. С ходу он выучил и имена, и родовые предания и, когда доходил до революционера из русаков, не мог удержаться – хохотал, так ему нравилось. Многих он ведь знал еще по петербургскому подполью.
Несколько раз Ленин возвращался к той пятерке, которую Дзержинский недавно отправил обратно на Лену. Их проповедь Христа, очевидно, ставила его в тупик, и, чтобы понять, что здесь к чему, он расспрашивал, кто чей сын или внук, зажиточная ли семья. Друг друга они знали с рождения, и тайн особых не было, в общем, он и тут остался ими доволен. Кое-что из услышанного Ленин позднее пересказывал на Политбюро, на перекурах между заседаниями, и сам же всякий раз удивлялся, что вот ведь есть целые народы, которым и говорить не надо: «Будьте как дети».
За полгода Ленин так подружился с энцами, что его старые охранники-латыши начали ревновать. Разговоры на сей счет множились, и Дзержинскому даже пришлось сделать Ленину внушение. И вправду, негоже обижать людей, которые в любую минуту готовы отдать за тебя жизнь. Ленин признал, что вел себя неумно, и дал слово загладить вину. Действительно, скоро недовольство сошло на нет.
Предложение Ленина возглавить вместе с ним Всероссийский поход детей в Святую землю Троцкий принял сразу и неделю спустя предложил пополнить его несколькими десятками народов-детей, в частности, энцами, которые Ильичу были теперь хорошо знакомы. Он особенно подчеркивал их умение стрелять и идти по следу. Ленин поначалу усомнился. Спрашивал, действительно ли они совершенно безгрешны: ведь для успеха Иерусалимского похода это куда важнее навыков охотника. Он очень боялся, что они будут выбиваться из общего ряда. Но Троцкий через профессора Гетье с обычным энтузиазмом стал убеждать Ильича, что их участие правильно и необходимо. Доказывал, что самоеды – дети, самые настоящие, без тени сомнения дети.