- Не торопитесь. Давайте по-порядку. Значит, вы из Ыло, - Корней Павлович достал карту района. Старик недоуменно следил, как он, расстилая, разглаживал ее на столе. - В Ыло… Это Пуехта, тут Анкудай. Еще раз уточним: яму, значит, разрыли, овец увели. Одеяло…
- Ага. Перед войной справила. Новое, считай. Только повесила, и - на тебе, как корова слизала. Среди бела дня.
- Прямо среди белого дня?
- А чего ж! Пусто днем в деревне. Старухи да дети. Остальные - кто лес валит, кто в поездке - кожи повез. Две бригады кошары строят в часе ходьбы… Пусто в деревне. Тут паскудник и шарит.
- Свой кто-нибудь?
- Навряд. Свой знает, что за такое бывает.
- Кто же тогда?
- Кабы знать. Объявился в округе. Ребятня сказывает, в Желтом распадке видели чужого.
- Где это? - Пирогов поспешно подвинул карту.
- Этого я не понимаю, - отмахнулся старик, - однако скажу, Желтый распадок: камень голый, ветер там сквозит. Пойдешь распадком, никакого интересу. В гору упрешься. А от нее другой распадок по левую руку.
- В Пуехту?
- В Пуехту, - несколько озадаченно подтвердил старик.
- И дальше?
- А чего дальше-то? Не было случая в даль забираться. Сказывают, в обход горы есть ход, да не удобный. Камень и бурелом сверху. Наши туда особо не суются.
- Вот так? - Корней Павлович нарисовал карандашом вилку, два зубца в Ыло и Пуехту. Длинный конец, сделав зигзаг, потянулся вдоль хребта.
- Похоже, - согласился Потапов, понизив голос. - Думаешь, тут паскудник прячется?
- Пока ничего не думаю.
Старик положил руки на спинку стула, помрачнел.
- «Не думаю»… Ну, а мне ясно. Соберем мужиков и, коль поймаем, смертным боем бить будем.
«А ведь и побьют, - подумал Пирогов, глядя в упрямо насупленные брови старика, примеряясь к широким покатым плечам, сухим, узловатым кистям рук. - Побьют и ахнуть не дадут».
- Сколько вас таких дедов наберется?
- Да уж наберется, - уклонился старик.
- Все-таки вы садитесь, - Пирогов указал на стул. После визита Сахарова, который до сих пор оставался для него загадкой, он был насторожен и готов к неожиданностям. - Садитесь, Андриян Иванович. Расскажите подробней, что вас ночью подняло, в путь толкнуло. Считай, тридцать километров!
- Обидели меня вот как, - старик для порядка выдержал секунду-другую, сел. - Очень обидели. Хуже нельзя: почту вчера унесли. А в почте той газеты - целых пять да письмо от сына. Газеты жалко, десятидворком кажон день читали, что там про войну пишут. Ну да ладно. Так ить письмо от сына, с фронту. Матвеич так и сказал: поклал в ящик газеты и письмо. Прибегаю, нету… Ну, тут меня, прости, на матерки понесло…