– Ударил?
– Он уже успокоился, сказал, что не хотел этого.
– С тобой все в порядке?
– В полном. Не думаю, что сейчас подходящее время разговаривать с ним. Он все говорит и говорит про идиотов и предателей, которые проиграли войну.
– Поставь это под вешалкой, – сказал Пино, передавая ей саквояж. – Он дал мне два выходных дня. Ты можешь прийти ко мне. Отец опять уехал к матери.
– Не сегодня, – ответила она. – Я могу понадобиться Долли. Завтра?
Он поцеловал ее и сказал:
– Не могу дождаться.
Оставив «фиат» в гараже, Пино вернулся в квартиру родителей. Он подумал о Миммо. Дядя Альберт почти не говорил ему о том, чем занят младший брат, и правильно: ему не следовало это знать. Если Пино будут спрашивать, чем занимается его брат в Сопротивлении, он сможет, не лукавя, сказать, что не знает. Но ему хотелось знать, какие подвиги совершил брат, в особенности после того, как дядя Альберт сказал, что Миммо в бою заслужил репутацию бесстрашного парня.
Предаваясь дорогим для него альпийским воспоминаниям, их совместным восхождениям, совместной работе на благо Италии, Пино чувствовал себя несчастным при мысли о том, что Миммо считает его трусом и предателем. Сидя в одиночестве в родительской квартире, он молился о том, чтобы слова генерала Лейерса, сказанные им на швейцарской границе, оказались правдой, чтобы война наконец завершилась и жизнь, его жизнь в частности, вошла в нормальную колею.
Он закрыл глаза и попытался представить момент окончания войны. Как он узнает об этом? Начнут ли люди танцевать на улицах? Придут ли в Милан американцы? Конечно придут. Они вот уже шесть месяцев как в Риме. Ну не здорово ли это? Не замечательно ли?
Эти мысли пробудили его давнюю мечту съездить в Америку, увидеть мир за океаном.
«Может быть, так мы и создаем будущее, – думал Пино. – Сначала ты должен представить его. Мечтать о нем».
Несколько часов спустя в квартире зазвонил телефон. Он звонил не переставая.
Пино не хотел вылезать из теплой кровати, но телефон звонил и звонил, и Пино наконец сдался. Выскользнул из-под одеяла, побрел по холодному коридору, включил свет.
«В четыре часа? Кто это может быть?»
– Квартира Лелла, – сказал он.
– Пино? – воскликнула Порция надтреснутым голосом. – Это ты?
– Да, мама. Что случилось?
– Кошмар, – ответила она и начала плакать.
У Пино от дурных предчувствий остатки сна как рукой сняло.
– Что? Папа?
– Нет, – шмыгнула носом она. – Папа спит в соседней комнате.
– Тогда что?
– Лиза Рока. Ты помнишь? Моя лучшая подруга детства.
– Она живет в Лекко. У нее дочь. Я когда-то играл с ней на озере.