Интересно, что эти меры 201-я дивизия предприняла своей волей, вопреки распоряжениям из Москвы. Полковник Вячеслав Заболотный, командир дивизии, не испытывал ни малейшего восторга от того, что его соединение втягивается во внутреннюю таджикскую смуту, но считал необходимым защитить людей от произвола толпы и поддержать порядок. 201-я мотострелковая была на тот момент типичным соединением бывшей Советской армии. Она долго воевала в Афганистане, в ней хватало опытных офицеров, но имелось очень мало рядовых. Однако военные профессионалы, обладавшие огромным количеством оружия и боеприпасов, даже проигрывая в количестве, становились серьезной силой. Поскольку Москву постиг паралич воли, дивизией фактически руководило собственное офицерское собрание. Можно только порадоваться, что офицерский состав 201-й дивизии оказался столь разумным и инициативным. Вмешательство дивизии сразу же прекратило бой у КНБ. Но самостоятельно взять под контроль город 201-я дивизия, конечно, не могла.
Военные защитили людей от расправы, однако следующий ход противной стороны не заставил себя ждать. Шодмон Юсуф, один из лидеров «исламских демократов», объявил русских в Душанбе заложниками и потребовал национализации военного имущества войск СНГ в Таджикистане. Оружия ему, разумеется, никто не дал, а вот таджикские русские, и без того постепенно покидавшие республику, начали выезжать массово. Для Таджикистана это был настоящий удар: славяне обладали в среднем высоким уровнем образования, и отток специалистов ставил под вопрос существование местной индустрии и энергетики. Правда, вскоре эта проблема отпала сама собой: в стране началась полноценная гражданская война, совершенно уничтожившая прежний, еще советский, Таджикистан. Из республики бежало около 300 из 388 тысяч славян. Практически все оставшиеся жили в Ленинабадской (Ходжентской) области, которую война затронула слабо. Они не относились ни к каким кланам, и в новой реальности их не ждало ничего хорошего. Многие семьи бросали квартиры, имущество и уезжали в Россию в чем были. Это был тяжкий удар судьбы, но все же лучше, чем оставаться в республике, катящейся к анархии и охваченной разнузданным насилием. По ТВ транслировались передачи, в которых утверждалось, что русским ничего не угрожает. Это была чудовищная ложь. Конечно, не существовало какой-то целенаправленной программы геноцида, однако государства как такового уже не было, и любой, вне зависимости от национальности, легко мог быть ограблен или убит обычными уголовниками. Русских от остальных отличало только отсутствие принадлежности к клану, который мог бы защитить и отомстить, поэтому они оказались в самом уязвимом положении.