Священных схим озлобленный расстрига,
Я принял мир и горестный, и трудный,
Но тяжкая на грудь легла верига,
Я вижу свет… то День подходит Судный…
[8]По счастью, Улан не забыл предупреждения Петра, благо, громкий голос, звонко и отчетливо звучащий в зимнем лесу, был слышен далеко окрест, и времени понять, что за комедию разыгрывает друг, Улану вполне хватило. Он даже успел сообразить, как лучше подыграть ему, не забыв известить о том и князя Давыда, возглавлявшего сотню. Едва оказавшись на виду у недавних преследователей, Улан, якобы не обращая на них никакого внимания, радостно завопил:
– Ну слава тебе господи, наконец-то нашелся! – и с этими словами, размашисто перекрестившись, он торопливо спешился и устремился к Сангре, причитая на ходу:
– А мы-то тебя заискались совсем, Петрусь, а ты вон где. Негоже без предупреждения нас покидать. Сам обещал слово пророческое людям добрым поведать, и на тебе, ушел, и о своем последнем видении не поведал, – сделав вид, будто только сейчас заметил босые ноги «пророка», он сокрушенно всплеснул руками. – Ай-яй-яй, сызнова свои сапоги раскидал. И что с тобою, неслухом, делать, – и он, укоризненно покачав головой, пошел подбирать их.
Стоять и молчать не годилось, и Петр, устремив в его сторону посох, процитировал:
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо: но всё пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему
[9].
Подобрать Улан успел лишь один сапог, поскольку за вторым, торопливо спешившись, кинулся молодой паренек из числа бывших преследователей. Мало того, он не просто поднес его Петру, но и, смиренно склонившись на одно колено, попросил:
– Благослови, отче.
Чуть поколебавшись, брать сапог в руки Сангре не стал – не достойно святого человека, тем более пророка, пускай Улан примет, – но просьбу выполнил:
– И мандригалом тебя по логарифму, – неторопливо перекрестил он паренька. – Ступай и боле не греши, но в особенности помни седьмую заповедь господню, ибо зрю я, чадо, ох, зрю…, – и он, не договорив, строго погрозил смущенно потупившемуся ратнику.
– Во как! Наскрозь увидал гулену нашего[10], – раздалось приглушенное восклицание. – Точно пророк.
Словом, ни одна из враждующих сторон так и не взялась за оружие. Более того, предводитель недавней погони, держа руки открытыми и показывая, что в них ничего нет, даже подъехал к Давыду и обратился к нему с просьбой отпустить святого человека погостить у них. Князь смешался, не зная, что сказать, но выручил Улан. Повернувшись к просителю, он укоризненно заметил:
– Эх, милый, да разве угадаешь, в какую сторону он дальше захочет пойти. Не силком же к вам его везти. И благослови вас господь, люди добрые, что удержали его, а то бы нам его и не сыскать.