И вот я иду на банкет в «Юбилейную», а Гайворон, вероятно, к ксендзам.
— Quod licet Jovi non licet bovi[2], — сказал я.
— Чего? — покосился на меня Алесь.
Он всегда подозревал меня в гордыни, и небезосновательно.
— Да так, — сказал я. — Выучишь латынь — узнаешь.
День славянской письменности отмечался в Минске с размахом. Гостей из всех славянских стран возили по памятным местам, их благословлял в кафедральном соборе митрополит Филарет, в последний день празднования в банкетном зале «Юбилейной» были щедро накрыты столы, и все это говорило лишь о том, что не все ладно в Датском королевстве.
Я сам одной ногой был в Москве, но второй еще оставался в Минске. Да, обмен квартиры произошел, я сдал документы на прописку в паспортный стол на Арбате, но друзья все-таки оставались здесь. Никуда не денешь и пять книг на белорусском языке, которые вышли в издательстве «Мастацкая лiтаратура».
— Новые издашь, — сказала мне в храме жена. — Смотри, Крупин.
Автор нашумевшей повести «Сороковой день» истово бил поклоны перед иконой. Вообще, бросалась в глаза некоторая исступленность в поведении многих гостей. Хозяева взирали на происходящее с плохо скрытым изумлением. Здешняя номенклатурная элита, как мне представлялось, сплошь состояла из председателей колхозов, бывших и нынешних, из среды которых и протолкался на самый верх будущий лидер нации. Ждать уж оставалось недолго.
А пока в банкетном зале стреляло шампанское. С соседями по столу я беседовал о великолепии русского слова, объединившего не только славян, но и ордынцев с тунгусами.
— Искусства лучше всего развиваются в империи, — заключил я.
Мои соседи за столом умолкли. Слово «империя» не понравилось ни одному из них.
— Империи уже не будет никогда, — сказал сосед справа.
— Жрать и так нечего, а тут империя, — согласился с ним сосед слева.
Я посмотрел на стол, который ломился от этой самой жратвы.
— Но тогда и искусства погибнут, — сказал я.
Они уставились на меня не просто как на идиота, а как на больного идиота.
— Да этого искусства у нас девать некуда, — гоготнул тот, что справа.
Я понял, что от письменности мои соседи далеки. «На банкетах это бывает», — подумал я.
— В Литве русский язык никто не учит, — сказал левый сосед. — Наши хлопцы давно на их немлабают.
«Это что же за хлопцы?» — взглянул я на соседа.
Так и есть, искусствовед в штатском. Успел я или не успел что-нибудь ляпнуть? Наверное, успел. Но на банкетах они не всегда на работе…
— Так, владыка по столам пошел, — подобрал живот сосед справа, вероятно старший. — Давай к нему!
Они взяли по фужеру с шампанским и бодрым шагом направились к Филарету. Тот чокался с писателями за соседним столом.