Втайне я, конечно, рассчитывал на внимание какой-нибудь вакханки, которых во все времена полно рядом с Бахусом, но разве это можно считать улыбкой фортуны? Улыбки у Вознякова с Белугиным.
Страна погрузилась в пучину девяностых. Как и абсолютное большинство граждан, я выживал, а не жил, но это меня не пугало. Все-таки мне было чуть за сорок, а в этом возрасте человеку не свойственно впадать в уныние.
— Ну и куда мы теперь будем ездить? — спросил меня Иванченко, когда я столкнулся с ним во Внукове.
— А что такое?
— Домов творчества не осталось. Ялта, Коктебель, Пицунда и Дубулты уже заграница.
— Действительно, — почесал я затылок. — В России, кроме «Малеевки», больше ничего нет.
— Переделкино. Но зачем оно, если у нас Внуково?
Это была чистая правда. Домов творчества во всех перечисленных местах было жалко, но меня больше беспокоило Внуково. Оно тоже загибалось, и так же стремительно, как и СССР.
Сначала закрылся буфет, затем отключили котельную, и прошлую зиму наш поселок пережил только благодаря Шиму. Он велел, во-первых, не отключать электронагревательные приборы, а во-вторых, в сильные морозы постоянно сливать воду из бачков в туалете.
— Главное, чтобы не замерзла вода в стояках, — сказал он. — Выживем только в том случае, если сохраним систему отопления.
— Но ведь это не последняя зима, — сказал я. — Какие у нас перспективы?
— Я договорился, чтобы к нашим коттеджам подвели газ.
— Откуда здесь газ?
— Миллионеры тянут к себе на участки трубу. Через наш поселок сделать это гораздо дешевле, чем в обход. Я говорю: прокладывайте через нас, но ответвление к каждому коттеджу. Они согласны.
— А что Литфонд? — спросил я.
Это был ключевой вопрос. Судьба писательского поселка была полностью в руках руководства Литфонда.
— Бобенко хочет нас продать.
— Как продать? — поразился я.
— Целиком, — пожал плечами Шим. — Размораживается отопление, мы отсюда выезжаем, и он втихаря продает поселок какому-нибудь «Лукойлу». Сейчас все так делают.
Это было похоже на правду. Общественную собственность сейчас не продавал только ленивый. А Бобенко на ленивого похож не был.
В писательское сообщество он попал по разнарядке. Бобенко работал инструктором райкома партии. Однажды его вызвало начальство и велело отправляться на службу в Московское отделение Союза писателей.
— Какой из меня писатель? — стал отнекиваться Виктор Иванович. — Я и книг-то не читал.
— А вам и не надо читать, — сказало начальство. — В школе небось Толстого проходили?
— Проходил, — потупил глаза Бобенко.
— Этого достаточно. В Союзе писателей будете распределять квартиры, машины и прочее по мелочам. А главное — выдерживать линию партии.