На следующий день сир де Корасс проснулся в третьем часу, быстро оделся и открыл дверь в коридор, но ничего не увидел, кроме ласточки, пролетевшей через разбитое стекло к своему гнезду, прилепившемуся у одного из окон. Увидев сира де Корасса, птица стала кружить над ним. Он же терпеть не мог ласточек, потому что они будили его на рассвете своим щебетанием, и хотел ударить ее хлыстом, который был в его руке, но задел только кончик ее крыла. Птица издала жалобный крик и улетела через то же разбитое стекло. Сир де Корасс несколько раз прошелся по коридору, с одного конца до другого, оглядывая пол, и стены, и потолок, но не увидал ничего, что можно было счесть его вестником. Он очень рассердился и решил хорошенько выбранить Ортона следующей ночью.
И вот в обычный час рыцарь почувствовал, что из-под его головы тянут подушку, и, уже не спрашивая, кто это (он глаз не сомкнул, так был сердит), сразу накинулся с упреками на вестника:
— Так ты пришел, лгун и обманщик…
— Кому ты это говоришь? — спросил Ортон.
— Тебе, скверный дух, дающий обещания и не выполняющий их.
— Ты не прав, я выполнил то, что обещал.
— Разве ты не обещал мне, что я тебя увижу, выйдя в коридор?
— Да, так ведь ты меня видел.
— Ничего я не видел, кроме противной ласточки, чье гнездо я велю разрушить и выбросить подальше.
— Так я и был той ласточкой.
— Ба, не может того быть!
— Еще как может, ведь ты ударил меня хлыстом по крылу и у меня рука совсем онемела.
— Правда, — сказал рыцарь. — Прости меня, пожалуйста, мой бедный Ортон, я ведь не хотел сделать тебе больно.
— Я не держу зла на тебя, — отвечал дух.
— Хорошо, если так; тогда укажи мне, как мне увидеть тебя завтра.
— Ты все-таки настаиваешь? — прозвучал печальный вопрос.
— Как никогда.
— Смотри же, сир рыцарь, как бы я не перестал тебе служить: не буду больше являться к тебе и рассказывать, что творится на свете.
— Не может такого быть, ты всегда будешь приходить ко мне и станешь для меня еще дороже и любезнее, когда я тебя увижу.
— Надо исполнять то, чего ты хочешь, — проговорил Ортон.
— Да, надо — подтвердил рыцарь.
— Ну, что ж, пусть будет так.
— Ты согласен?
— Да. Первое, что ты увидишь завтра, когда откроешь окно столовой, выходящее на двор, буду я.
— Хорошо, иди теперь, занимайся своими делами, я еще глаз не сомкнул от досады, что не увидел тебя, а теперь очень хочу спать, — сказал рыцарь.
На следующий день он проснулся поздно, потому что накануне уснул лишь после полуночи. Он сразу испугался, как бы Ортону не надоело ждать его и не вздумалось убежать, а потому быстро соскочил с кровати, пробежал по коридору, влетел с разбегу в столовую и распахнул окно. И тут он очень удивился: во дворе среди сорняков, выросших на кучах навоза, паслась самка дикого кабана, такая крупная, каких он никогда не видел, с такими отвисшими сосцами, словно она вскормила не менее трех десятков кабанчиков, и такая худая — просто кожа да кости, да еще длинная морда, вытянутая словно охотничий рог и непрерывно издававшая странное хрюканье.