— О нет, что вы, господин Юлиус! Я никогда не хожу на балы, ведь Франц так ревнив! Здравствуйте, господин Самуил. Да вы, я думаю, и не заметили моего отсутствия, господин Юлиус?
— Как бы я осмелился возразить, ведь Франц так ревнив!
— Вот еще! — фыркнула девушка, состроив пренебрежительную гримаску.
— А что это вы там шьете, Лолотта? — спросил Юлиус.
— Атласные подушечки для благовоний.
— Они очень милы. Вы бы не согласились уступить мне одну?
— Что за мысль! Зачем она вам?
— Да на память же, — вмешался Самуил. — На память 0 вас! Однако ты времени даром не теряешь, хоть и робок с виду!
— Возьмите, вот это самая красивая, — сказала Лолотта, храбро превозмогая замешательство.
— А вы бы не могли прикрепить мне ее к ленте?
— Какая страсть! — воскликнул Самуил с комической ужимкой. — Он от вас просто без ума!
— Так… Спасибо, моя добрая, прелестная Лолотта.
И Юлиус снял со своего мизинца колечко:
— Примите его, Лолотта, взамен.
— Я, право, не знаю, прилично ли мне…
— Вот еще! — в свою очередь усмехнулся Юлиус. Лолотта взяла кольцо.
— А теперь, — сказал Юлиус, — нам пора откланяться. Сейчас начнутся занятия, мы уже опаздываем. На обратном пути я еще увижу вас, не так ли?
— Ну вот, вы уходите и даже не хотите пожать мне руку. Видно, вы все-таки боитесь Франца.
— Действуй! — шепнул Самуил. — Вон лисы идут сюда. Трое лисов действительно проходили мимо дома Лолотты, и видели, как Юлиус приложился к ручке красавицы.
— До скорой встречи, — сказал он ей и удалился вместе с Самуилом.
Когда они добрались до места, занятия уже были в разгape. В Гейдельберге они очень похожи на то, что порой творится у нас в Париже. Аудитория была переполнена до отказа. Записи делали лишь немногие студенты. Еще чело-иск двадцать слушали лекцию, но ничего не записывали. Псе прочие болтали, подремывали, зевали. Некоторые привлекали к себе внимание особой живописностью своих но >. На краю одной из скамей растянулся на спине золотой лис, задрав ноги под прямым углом вверх и уперев их в стену. Другой лежал на животе, поставив локти на скамью и поддерживая голову ладонями, погруженный в чтение сборника патриотических песен. В том, что речи профессора не доходят до сознания студентов, сомнения не было, но, может быть, они хоть каким-то образом проникали в их спинной мозг или локтевые суставы?
Ни Франца, ни Отто на лекции Тибо не оказалось.
Едва она кончилась, Самуил и Юлиус вместе с толпой покинули здание, и когда часы пробили половину десятого, друзья уже входили в таверну «Большая Бочка», где должно было свершиться вакхическое — и в известном смысле трагическое — действо.