На телеэкране финальная сцена из «Веревки». Два красивых молодых человека, убитый сокурсник, чей труп спрятан в антикварном комоде, стоящем в центре гостиной, – и вновь Джимми Стюарт. Все как будто снято с одного дубля (на самом деле десятиминутные отрывки сшиты вместе, но стыковки почти незаметны, а это 1948 год). «Кошки-мышки, кошки-мышки!» – сердится Фарли Грейнджер, пока его плотно не опутывает сеть.
– Кто кошка, а кто мышка? – громко повторяю я очередную реплику.
Мой же кот растянулся на спинке дивана, его хвост покачивается, как кобра под дудку факира. Панч где-то повредил заднюю левую лапу – утром я заметила, что он сильно хромает. Я положила в его миску порцию на несколько дней, чтобы он не…
Звонок во входную дверь.
Я откидываюсь на подушки. Голова поворачивается к двери.
Какого черта?
Не Дэвид, не Бина. Разумеется, не доктор Филдинг – он оставил несколько голосовых сообщений, но сомневаюсь, что он придет без звонка. Если только не объявил об этом в голосовом сообщении, которое я проигнорировала.
Снова раздается звонок. Я ставлю фильм на паузу, опускаю ноги на пол, встаю. Подхожу к экрану домофона.
Это Итан. Руки засунуты в карманы, вокруг шеи обмотан шарф. Волосы сияют в солнечном свете.
Нажимаю на кнопку переговорного устройства.
– Родители знают, что ты здесь? – спрашиваю я.
– Все в порядке, – отвечает он.
Я молчу.
– Очень холодно, – добавляет он.
Нажимаю на кнопку.
Секунду спустя он входит в гостиную, за ним тянется шлейф прохладного воздуха.
– Спасибо, – пыхтит он. – На улице такая холодина. – Он оглядывается по сторонам. – Здесь совсем темно.
– Это потому, что снаружи так ярко, – говорю я, но он прав.
Я включаю торшер.
– Может быть, я подниму жалюзи?
– Конечно. А вообще не надо, и так хорошо. Правда?
– Хорошо, – говорит он.
Я усаживаюсь в кресло.
– Можно мне присесть сюда? – спрашивает Итан, указывая на диван.
Все «можно» да «можно». Чересчур вежлив для тинейджера.
– Конечно.
Он садится. Панч спрыгивает со спинки дивана, проворно заползает под него.
Итан оглядывает комнату.
– Этот камин работает?
– Он газовый, но да, работает. Хочешь, чтобы я включила?
– Нет, я просто спросил.
Тишина.
– Для чего здесь эти лекарства?
Я перевожу взгляд на кофейный столик, заваленный таблетками. Четыре флакона, один пустой, стоят посредине.
– Просто я их пересчитываю, – объясняю я. – Чтобы знать, сколько докупить.
– А-а, понятно.
Снова тишина.
– Я пришел… – начинает он в тот момент, когда я произношу его имя.
Я тороплюсь.
– Итан, мне так жаль.
Он наклоняет голову.
– Просто мне очень неловко. – Бедняга уткнулся взглядом в свои колени, но я напираю. – За всю эту заваруху, в которую втянула тебя. Я… была так… уверена. Была уверена, что происходит нечто ужасное.