— Смотрите-ка, могила! — послышался Серёгин голос.
Да, действительно, тут был небольшой монумент — из тех, что ставили годах в семидесятых. Сварная металлическая пирамида, краска с которой давно облупилась, со звездой на вершине — как ни странно, до сих пор красной. Перед ней лежало несколько бетонных плит, густо поросших травой и мхом — видно, давненько сюда никто не забредал.
Дима подошел поближе. Сергей, присев, пытался прочесть текст на табличке — судя по всему, когда-то он был написан краской на эмали, но та давно облупилась. Мужчина тоже присел, опершись Сергею на плечо, и потрогал звезду…
Изо рта вырвался клуб пара.
Густого леса не было.
Было подболоченное поле, покрытое снегом, небольшие перелески, впереди виднелись дома деревни — правда, они не выглядели брошенными. Дул ветер, но холод нес не он — мороз словно пронизывал насквозь, до костей, но в то же время не было холодно. Стиснув звезду, Дима перевел взгляд на Сергея и понял по его лицу — тот тоже ЭТО видит.
Траншея в нескольких шагах — монумент словно нависал над ней. Неровная, явно выкопанная наспех, кое-где укрепленная горбылём.
И люди. Люди в несуразных, кургузых серых шинелях. Небритые. С лицами, землисто-серыми от мороза и усталости. Погон нет, на шинелях малиновые петлицы — сорок первый год, машинально отметил про себя Дима. Винтовки, у всех винтовки — другого оружия вообще не видно. Люди собирались небольшими группками, при этом распределившись по длине траншеи. Кто-то, негромко матерясь, ровнял саперной лопаткой место перед траншеей — видимо, для лучшего обзора. Кто-то вязал в связку гранаты с головками, похожими на консервные банки. Кто-то набивал патронами обоймы-скобы. Несколько человек курили с отрешенным видом, укрывая папироски (или самокрутки?) в кулаке от ветра. Прямо напротив монумента парень с медицинской сумкой на плече бинтовал голову пожилому солдату — было видно, как тот стиснул кулаки… но винтовку прижимал плечом — не выпускал ни на секунду.
— Что это, дядь Дим? — прошептал Сергей.
— Не знаю, Сережа, — так же шепотом ответил Дима. — Не шевелись…
По траншее продирался еще один серошинельный. Каска, затянутая под подбородком ремешком, болталась на голове, то падая чуть не на нос, то задираясь на затылок. Вот он не выдержал, выбрался из траншеи, извозив в снегу бриджи, когда-то синие, но сейчас скорее грязно-серые, и, пригнувшись, пошел почти на монумент. Дима и Сергей замерли, но серошинельный словно смотрел сквозь них. Шеврон на рукаве шинели — командир, не боец.
Холод стал почти невыносимым, и Сергей еле удержался, чтобы не заорать — прямо СКВОЗЬ них с Димой откуда-то из-за их спины навстречу командиру вышел еще один человек, в фуражке с черным околышем и кожаной куртке, вытертой кое-где до подложки. Уши его были явно обморожены и свисали, словно перезревшие сливы.