— Пей, — прервал он грозно и вытащил из-за пояса свой ржавый бластер. — Или не уважаешь?
— Но ведь — за рулем…
— Ну!
Я тяжело вздохнул и взял в руки бокал. Резкий запах ударил в нос. Я поморщился.
— А ты не нюхай, — посоветовал Робинзон. — Водичкой разбавить?
Я пожал плечами.
— Ну тогда запьешь, — решил он за меня и пододвинул поближе кувшин с водой.
Поколебавшись с минуту, я мысленно махнул рукой — чего только не сделаешь ради контакта!
Содержимое бокала обожгло мои внутренности, словно раскаленная лава. Дыхание перехватило, и мне на миг показалось, что я вот-вот кончусь. На глаза навернулись слезы. Кое-как мне удалось восстановить дыхание и потушить пожар в желудке водой из кувшина.
— Закусывай, — добродушно предложил мой мучитель-хозяин и пододвинул блюдо с дичью.
Сначала мне показалось, что после выпитой отравы я не смогу проглотить и кусочка еды, но, к своему удивлению, ошибся. С энтузиазмом я набросился на жареное мясо. Вскоре в голове как-то непривычно зашумело, странное тепло разлилось по всему телу.
Какие-то смутные воспоминания еще раз шевельнулись в моей черепной коробке, но так и не всплыли из глубин трясины — разношерстной информации, накопленной памятью нескольких поколений моих предков. С тех пор, как ученые расконсервировали у землян память предков, вообще отпала необходимость в обучении. Зато появились новые проблемы. Лично я, например, постоянно путаю: что было в жизни со мной, а что — с дедом или каким-нибудь прапрапрадедом. Появились благодушное настроение и желание поболтать о чем-нибудь.
— А где другие аборигены живут? — поинтересовался я.
— Других нет.
— То есть как это: нет?
— Очень просто: планета необитаемая.
Я оторопело уставился на Робинзона. Тот спокойно разгрызал кость.
— А вы?
— А я не местный.
Я задумался. Странный получался контакт. Он — не местный, я — тоже. У меня грузы портятся, на собственную свадьбу опаздываю, а мы тут сидим — пируем.
— Ну, я пошел, — сказал я и сделал попытку встать.
Мир слегка покачнулся.
— Куда? — осведомился Робинзон.
— Пора лететь.
— Так ведь ты же за рулем, а выпил.
— Ну да, — промямлил я.
— Права отберут.
— А что делать?
— Врежем еще по стопарику. За контакт.
— За встречу, — поправил я, и мы врезали.
Основательно подкрепившись, мы разговорились. Выяснилось, что Робинзон живет здесь уже больше пяти лет, что легковой звездолет его совершенно исправен и стоит за горой, и что сам Робинзон не собирается отсюда улетать по причине, о которой ему не хотелось бы говорить.
В разгар беседы робот Пятница, снова спустившийся на нижнюю ветку, вдруг спрыгнул и набросился на хозяина, крича: — Бедный, бедный Робин Крузо!