Чуть дребезжащий голос старой дамы раздается в трубке неожиданно.
– Жюли? Какими судьбами?.. Откуда вы звоните?
– Сейчас объясню, но сначала скажите, как вы себя чувствуете. Я только что узнала о том, что с вами случилось, и до сих пор не могу прийти в себя!
– Сейчас уже немного лучше. Но было очень страшно.
Несмотря на возраст, на то, что она объездила весь мир и говорила на нескольких языках, она сохранила свой неаполитанский акцент, которым слегка кокетничала, словно неповторимой, только ей одной присущей улыбкой.
– Мне сейчас же захотелось узнать, как вы там, – продолжала Жюли. – В нашем возрасте такие потрясения совсем ни к чему.
– О, не будем преувеличивать. Ведь он меня не ранил. Просто я пережила страшное унижение. Вы не поверите, но этот налетчик ударил меня по лицу! В первый раз за всю мою жизнь я получила пощечину! Даже мой бедный папочка – а он никогда не отличался легким характером, особенно когда бывал в подпитии, – даже он никогда и пальцем меня не тронул.
Она смеется, как гимназистка, открывшая подружке заветную тайну, и тут же переходит к вопросам.
– Расскажите мне лучше про себя и про свою сестру. Я знаю, что в мире скрипачей у нее громкое имя, но полагаю, что больше она не выступает? Ей должно быть сейчас…
– Не мучайтесь. Ей почти сто лет.
– Как мне! – восклицает Джина. – Мне было бы приятно с ней повидаться.
– Это проще простого. Мы живем рядом с вами. Вы что-нибудь слышали о «Приюте отшельника»?
– Постойте-постойте. Это, случайно, не та самая резиденция, про которую писали в газетах?
– Именно. Сестра купила здесь дом в прошлом году, и теперь мы живем в окружении самых приятных людей. Охрана поставлена на весьма серьезном уровне. Никому из нас не угрожает никакое нападение.
– Это большая удача! Послушайте, милая Жюли, мы должны с вами встретиться и поговорить обо всем спокойно. Я знала, что сегодня что-то случится. Карты предсказали мне это еще рано утром. Вы не могли бы прийти ко мне вместе с сестрой?
– Глория не сможет. Она ничем не больна, просто никуда не выходит. Зато я, несмотря на свои руки…
– Ах, дорогая моя! А я-то даже ни о чем вас не спросила! Я так переживала, когда с вами это случилось… Извините!
«Ладно, старушка, – думает Жюли, – будет тебе играть комедию!»
– Спасибо, – говорит она. – Я довольно сносно приспособилась и с удовольствием с вами повидаюсь.
– И как можно раньше, Жюли, дорогая! Жду вас после обеда. Скажем, часика в четыре? Ах, как я рада! Целую вас!
Жюли опускает трубку. Ну вот и все. И никаких трудностей. Нельзя сказать, чтобы у нее возник какой-то определенный план, пока еще нет. Это только первый набросок – неясный и туманный, но в нем уже сквозят контуры будущего проекта. Нет, пока она не чувствует удовлетворения, разве что привычная враждебность к миру немного отпустила ее, заставив чуть оттаять сердце.