Жюли глядит на свои руки, спокойно лежащие рядышком на коленях. Разве могла она подозревать, что им тогда оставалось жить всего несколько дней? Роковое стечение обстоятельств продолжалось. В Риме внезапно заболел известный польский пианист Игорь Слански, и назначенный через неделю концерт, с нетерпением ожидаемый любителями музыки, оказался под угрозой срыва. Поднялась немыслимая суета. Оливье вмешался, даже не посоветовавшись с Жюли. Нельзя же срывать концерт! Организаторы умоляли ее, заранее соглашаясь с любой программой. Она устроила зятю бурную сцену, но разве с Оливье можно было сладить? До отъезда в Рим оставалось четыре дня, когда утром, выходя из «Карлтона», Жюли увидела у подъезда отеля поджидавшую ее белую «испано-сюиза».
– Это вам, дорогая Жюли, – сказал он. – Нельзя, чтобы вы приехали туда как неизвестно кто. Вам нравится?
Она не смогла отказаться, а служащий отеля тем временем уже грузил ее чемоданы.
– Глория сама поведет, – продолжал он. – Я хочу купить ей «паккард» с откидным верхом. Вы же знаете, она обожает автомобили. Сесть за руль для нее – удовольствие.
Сейчас Жюли кажется невероятным, как судьба буквально по тростинке строила ей ловушку. Это был какой-то дьявольский пасьянс. Они выехали солнечным утром, Глория и Жюли – впереди, Оливье – сзади, как всегда, обложенный какими-то бумагами, докладами, отчетами. Он работал постоянно, и его секретарь Жорж вечно следовал за ним, как послушный автомат. На сей раз Жоржа не было – он уехал в Рим раньше, чтобы, как он выражался, подготовить «квартиры».
– Не гони так, – время от времени бросал Глории муж. – Никакого удовольствия от такой бешеной езды.
Поездка протекала скорее весело. Жюли отчетливо помнит: она решила все-таки отказаться от этого слишком роскошного, а главное – ненужного подарка. Зачем ей автомобиль? Она предпочла бы обитый изнутри грузовик, в котором можно было бы перевозить «Плейель». Но разве Оливье объяснишь, что концертный рояль – это не просто мебель? Но после римского выступления она с помощью Глории все-таки постарается его убедить. А пока «испано» мягко летела по дороге мимо Генуи, мимо Пизы. Летела к катастрофе. Зачем они сделали крюк в сторону Флоренции? Злой гений ее судьбы, наверное, приготовил не один сюрприз, но в конце концов выбрал летний ливень, от которого дорога стала скользкой. Он же выдумал некую важную встречу во Флоренции с дельцом из Милана, которая «займет не больше двух часов».
Жюли снова как наяву увидела ту дорогу, и руки ее инстинктивно прижались к животу, как будто она еще могла их спасти. Резкий удар по тормозам, и прямо перед глазами – дорожный столб, яростно летящий прямо на нее. И в то же мгновение, как будто душа ее уже переселилась в иной мир, сквозь беспамятство забытья – голос, который ей не забыть никогда: «Черт возьми! Доигралась! Ты видела ее руки?!» И тут же гудки клаксонов, крики, шум. Она слышала, как кто-то произнес: «Ей их ампутируют». И тогда в нее вселилась боль. Долгие месяцы потом она не отпускала ее ни на минуту, то превращаясь в непереносимо жгучий муравейник, то в тупые удары молотка, то в судорожный спазм, то в… Но главная боль была в душе. Потому что настал день, когда хирург сказал: «С фортепиано для вас покончено». Он выразился не так грубо, но от этого было только хуже.