ограничители, я почувствовала уверенность. В себе и в своих эмоциях. В моей собственной
судьбе. — Они заперли меня здесь, но они даже не знают, о чем мое воспоминание.
По ряду камер прошла волна шепота. Я не была уверена, разговаривают ли заключенные
друг с другом, или же они говорят сами с собой. Я даже не знала, обсуждают ли они меня, или
мои слова были им безразличны. Но затем одна девушка закричала:
— У них нет ее воспоминания! У них нет причины ее здесь держать!
Пара заключенных начала скандировать, и громкость нарастала, пока звук не заполнил
весь коридор.
— Нет чипа! Нет чипа! Нет чипа!
Не могу поставить себе это в заслугу. Сомневаюсь, что эту группу сложно побудить к
действиям, так как они уже взбешены АВоБ. И все же, пока я слушала, как абсолютные
незнакомцы повторяют мои слова, на моем лице ширилась улыбка. Я могу быть не так уж и
одинока, в конце концов.
В конце коридора появился охранник и щелкнул электрическим кнутом по стене. Из
конца полетели искры, и даже в своей камере я услышала шипение, с которым оружие рассекло
воздух.
— Тишина! — прокричал он. Его плечи, скрытые под сине-белой униформой, были вдвое
шире моих. Отвратительный шрам змеился по одной стороне его лица. Он мог бы с легкостью
исправить этот физический дефект. Что значит, что он либо умышленно его оставил, либо что он
заплатил кому-то, чтобы сделать себя настолько устрашающе выглядящим.
Скандирование прекратилось. Тяжелые черные ботинки протопали по коридору, и
охранник остановился напротив моей камеры. Створка решетки отъехала в сторону.
— Ты, — охранник нахмурился, а его шрам, казалось, зазмеился по лицу.
— Ты все это начала?
Я кивнула.
— Похоже, ты получишь то, что хочешь. Иди за мной.
Я тяжело сглотнула. Это был глупый план. Что такое несколько дней ожидания, даже
несколько недель, когда у меня впереди вся жизнь в этом месте?
Человек со Шрамом вывел меня из моей камеры, и, несмотря на то, что я попала в
неприятности, я с жадностью впитывала сменившуюся обстановку. Я так долго пялилась в одни и
те же серые блоки, что чувствовала, как умирают фоторецепторы в моих глазах.
Линия из тюремных камер тянулась по обеим сторонам от коридора, но они были
расположены в шахматном порядке, чтобы свести к минимуму зрительный контакт между
заключенными. Однако так как большинство девушек стояли прямо за прутьями, я смогла их
хорошо рассмотреть, пока шла мимо.
Все мы вполне могли сойти за близнецов. Грязные волосы, желтый комбинезон. Кожа