— Сожалею, — сказала она. Ее лицо оставалось серьезным, но она явно сдерживала улыбку. — Всего два часа…
— Замечательно…
Перед его мысленным взором появилась отчетливая картина: обрывки алюминиевой обшивки и куски двигателя разбросаны на канадском пшеничном поле, головы, руки и пальцы валяются, точно мусор, огонь пожара тонет в клубах маслянистого темного дыма; женщина в эластичных брюках бродит среди обломков и собирает деньги. Кукла Тряпичная Энни, разрезанная надвое, продолжает бессмысленно улыбаться. «Образы, навеянные кинематографом», — подумал Лукас. Он никогда не видел авиакатастрофы, но нужно быть полнейшим идиотом, чтобы не уметь их себе представить.
Он сидел и потел, сидел и потел, пока к нему не вернулась стюардесса.
— Мы уже почти на месте, — сообщила она.
— Сколько еще? — прохрипел он.
— Меньше часа…
— Господь милосердный…
Он молился, рассчитывая, что осталась одна или две минуты; он был в этом уверен.
Самолет летел над сетью оранжевых огней и голубых полос ртутного света. Фюзеляж несколько раз тряхнуло, и Лукас вцепился в подлокотники. В иллюминаторе он видел проносящиеся машины, черные дыры озер тянулись к западу от Петли Миннеаполиса. Лукас уставился в пол. Он вскочил на ноги, когда были выпущены шасси. Сделал ошибку и посмотрел в окно через соседнее пустое сиденье, увидел приближающуюся землю и снова закрыл глаза, готовясь к удару.
Посадка получилась самой обычной. Скучающий пилот произнес обычные слова прощания голосом деревенщины из Теннесси. Лукас не сомневался, что именно оттуда он и был родом, — такому не следовало доверять даже «шевроле» пятьдесят второго года выпуска, не говоря уже о самолете…
«Наверное, я пропах страхом, — думал Лукас, поспешно покидая салон с сумкой в руках. — Господи, это был мой худший полет».
Он читал, что аэропорт Ла Гуардиа переполнен людьми, что в самолете тебя может разорвать пополам в одно мгновение, прямо на земле. А ему придется снова подняться в воздух через день или два.
Он поймал такси, дал указания водителю и откинулся на спинку заднего сиденья. Машина медленно катила вдоль реки, на север, мимо завода Форда. В окне дома Лукаса горел свет. Таймер.
— Приятно возвращаться домой? — спросил таксист, делая пометку в путевом листке.
— Вы даже не представляете себе насколько, — ответил Лукас.
Он протянул водителю десять долларов и вышел из машины.
По набережной прошла пара.
— Привет, Лукас, — сказал мужчина.
— Привет, Рик, привет, Стефани!
Соседи — он разглядел ее светлые волосы и его очки в металлической оправе.
— Ты оставил разбрызгиватель на заднем дворе. Мы его выключили и убрали шланг за гараж.