Любая мало-мальски разумная тетя с радостью бы покинула эту комнату. Тут были старый ковер возле кровати, стул, туалетный столик, большой шкаф — и больше ничего. Софи на цыпочках подошла к окну и бросила взгляд поверх садовой тропинки на окна конюшни. Потом открыла верхний ящик туалетного столика — и обнаружила в нем маленький транзистор Винни. Софи взяла его и осмотрела с уютным чувством, что ничего ей Винни за это не сделает. Чувствуя, что победила, она включила приемник. Батарейка была еще жива, и миниатюрная поп-группа начала исполнять миниатюрную музыку. За спиной отворилась дверь.
В дверном проеме стоял папа. Софи посмотрела на него и поняла, почему у Тони такая бледная кожа. Наступило долгое молчание. Софи заговорила первой.
— Можно, я его возьму?
Отец посмотрел на маленький кожаный футляр в ее руке, кивнул, сглотнул и так же торопливо, как пришел удалился вниз по лестнице. Победа, победа, победа! Все равно что пленить Винни, заточить ее в клетку и никогда не выпускать. Софи тщательно обнюхала приемник и убедилась, что к нему не пристало никаких запахов Винни. Она унесла приемник в конюшню. Лежа на диване, она думала о крошечной Винни, запертой в ящике. Конечно, глупо так думать, — но едва она сказала это самой себе, к ней пришла еще одна мысль: месячные — это глупо! Глупо! Глупо! Это заслуживает утиного яйца, заслуживает вони и грязи.
После этого Софи повсюду таскала за собой транзистор со спрятанной в нем Винни. Ей казалось, что во всех транзисторах заключены их хозяева, и, значит, ей повезло, что этот уже занят. Она часто слушала его, иногда прижав ухо к решетке динамика, иногда доставая из ниши наушники и оставаясь наедине с собой. Именно так она услышала две передачи, обращенные не к маленькой девочке с улыбкой на лице (подружке всех на свете), но прямо к той Софи-твари, сидевшей внутри, у выхода из своего туннеля. В первой передаче речь шла о деградации вселенной, и Софи поняла, что всегда это знала, это столь многое объясняло, что казалось очевидным; именно поэтому дураки были дураками, и их было так много. В другой передаче говорили о том, что некоторые люди способны угадать цвет карт чаще, чем допускает статистика. Софи зачарованно слушала диктора, толковавшего об этой, как он выражался, бессмыслице. Он утверждал: никакого волшебства тут нет, и если люди способны угадывать эти так называемые карты чаще, чем допускает статистика, — и выкрикнул с такой яростью, что, вероятно, у него глаза выпучились, — значит, статистику следует пересмотреть. Эти слова даже Софи-тварь заставили захихикать, потому что она при желании чувствовала себя в числах как рыба в воде. Она вспомнила утиное яйцо и Софи-ребенка, крадущегося по областям отрешенности; и поняла, что же они упустили в своих экспериментах с магией, которая не принесла почти никаких результатов — всего лишь немножко вони, нарушение правил, манипулирование людьми, непреодолимое желание, пронзительность, и… что еще? Другой конец туннеля, конечно, тоже в этом участвовал.