— Боже мой, это еще что такое?
— Какой-то шарлатанский ритуал, видимо. Человека привязывают за руки и за ноги к двум скрещенным перекладинам по типу Андреевского креста, брызгают святой водой и шепчут молитвы. Как ты сама можешь догадаться, толк от подобной процедуры чуть меньше, чем никакой.
— Понимаю. На подобное только от полного отчаяния пойдешь.
— Вот и я о том же. Пока не знаю, действительно ли Кнехт забыл о посещении этой бабушки, или же решил умолчать о нем — что довольно глупо, — но факт остается фактом.
— А как же тогда кровь?
— Вот! Вот это пока едва ли не единственный факт, который работает против Кнехта. Но теперь уже косвенно. Пытаемся разобраться, кому он мог оставить ключи.
У Ольги вдруг мелькнула мысль. Ключи? А ведь он только что купил этот гараж. И, если еще не успел поменять замки…
— И пока непонятно, где и что делал Кнехт, когда погибла первая девушка. Я уж не говорю о том, старом убийстве женщины с фабрики. Но в любом случае ясно: Кнехт — не убийца.
На Ольгу вдруг накатила слабость: получается, ее вояж с компанией учеников оказался не настолько и нужным?
— Ты чего такая бледная? — с беспокойством спросила Света.
— Нет, ничего… Что-то душно немного стало…
— Но что касается Улахановой и той бабули — это не основное алиби. Главное оправдание привезла ты. Ты нашла Рощину, да еще, что очень важно — узнала имя проводника, в чьем вагоне ехал Сергей… Ты его вытащила, Оля… Слушай, тебе точно нехорошо.
Света выскользнула из-за стола, подошла к окну, повернула ручку, приоткрывая оконную раму. Потом посмотрела на часы.
— Скоро идти надо. Сегодня работы много будет, опять часов до десяти, наверное…
— Свет, можно вопрос?
— Да, конечно.
— Скажи, если не секрет: зачем ты себя так мучаешь этой службой? Ведь ни выходных, ни личной жизни… Ни поездок за границу, в конце концов. Могла бы найти себя где-нибудь в другом месте.
— Знаешь, Оля… У меня отца и старшего брата убили бандиты.
— Тогда я забираю свой вопрос назад, — помолчав несколько секунд, сказала Точилова.
— Когда я поступала в школу полиции, — продолжила Светлана, — меня чуть было не забраковали из-за малого роста… Слушай, вот забавно — ты сидя почти такая же, как я стоя…
Женщины несколько мгновений смотрели друг другу в глаза.
Света спросила негромко:
— Откуда ты так много всего знаешь?
Помолчав, Ольга сказала, и тоже тихо:
— А ты знаешь, о чем я сейчас думаю?
— Может быть, я догадываюсь?
Ольга скорее почувствовала, чем увидела движение Светы. И она почти непроизвольно закрыла глаза. Ощутила, как кисть ее руки накрывает теплая ладонь, слегка сжимает… Пальцы другой руки касаются ее плеча, шелковистые волосы щекочут щеку. Мягкое прикосновение женской ножки к коленям… Секунда — и на своих приоткрытых губах она ощущает нежное дыхание… Ольга хочет податься вперед навстречу ласкам, но что-то ее удерживает… Ее целуют — легко, словно проводят перышком… Губы касаются шеи… Ольга чуть поднимает голову — она пытается сделать хотя бы небольшое ответное действие, но что-то останавливает… Ей не хочется ничего делать. Она не чувствует того, что по идее сейчас должно происходить; ее сердце лишь немного частит, но бедра не вздрагивают, голова не туманится сладко…