— Проклятый Похвист! — воскликнул Святослав, сердясь на упрямого духа, ниспославшего нескончаемый ливень. Спохватился, вздрогнул, ожидаючи небесного огня и грома в ответ на ругань.
Асмуд тем временем распорядился, чтобы князю наскоро соорудили шатёр из белой холстины, которую воевода таскал за собой на сумной лошадке. Паробки управились споро, и Асмуд предложил Святославу укрыться от непогоды, но тот и глазом не повёл, пристально вглядывался сквозь пелену дождя в очертания лежащего впереди укрепления.
— Начнём, княжич? — спросил воевода Свенельд.
— Пускай Боримко отведёт болярку в шатёр. Да стерегите в оба, — сказал князь. — Ты, Свенельд, речами горазд, отправляйся и покричи им. Поднимут запоры добром, отдохнём, подождём царёва вестника. Объясни: великая смута у меня на душе, я готов принять их повинную и откупную, коли выдаст их царь злодеев, погубивших село на Днестре и Богдана.
— Мудрое слово твоё! — громко молвил Свенельд. Затем, понизив голос, чтобы слышал один Святослав, добавил: — Слово словом, а дело делом. Оглянись, княжич. Копья с мечами трудно шли за тобой. И что же теперь, когда дело близко к завершению?
— Ну, варяг, помолчи-ка!
— И не смолчу. Ты в соплях ещё на коленях моих сидел, — осерчал воевода. — Зря мы, что ли, сюда добирались столько дней, коренья да конину жрали. А пришли, ты развесил уши перед бабой ихней.
Раздался гул в стане россов. Это волнение вызвали стрелы булгар, что посыпались сверху.
Под крики дружинников поднял Святослав копьё-сулицу, метнул в сторону города, конечно, не целясь, вполсилы, и недалеко пролетело княжье копьё, да и не нужно ему далеко лететь, то просто сигнал. И, по обычаю, обратились воеводы к полкам своим кратко:
— Князь начал! Начнём и мы!
Притащили порубленные в ближайшей роще деревца, забросали ими ров в двух местах, против Западных и Восточных ворот, а поверх деревьев щиты и по настилу этому устремились на приступ.
Булгарские лучники — меткие стрелки, засели в бойницах, разят оттуда. А бойницы защищены навесными плашками. Россы долго метали сулицы, пока наконец не посбивали ими подпорки. Без подпорок плашки захлопывают бойницы-то, мешают стрелкам.
Там и тут упёрлись в стены гибкие леса — длинные, наскоро сколоченные шесты из обструганных древесных стволов с набойными поперечинами. По ним, по лесам, карабкаются, звенят мечами, да никак не достичь верха: больно стойки защитники и умелы, неприступны крепостные заборола.
Лязг и скрежет железа, треск ломающейся древесины, хлопки сыплющихся каменьев, ржанье лошадей, крики сражающихся, топот, брань, шум дождя и неумолкающий перезвон церквей — всё смешалось.