Лука, который внимательно слушал молодых людей, прервал молчание и задумчиво сказал:
— Да, мне тоже всегда описывали Его именно так.
— И у Него были замечательные глаза! — воскликнула Девора. — Я так и вижу их перед собой — добрые, светящиеся сочувствием и пониманием.
— Кажется, я начинаю представлять Его, — сказал Василий. — Вижу Его лоб, нос и рот… А вот глаза — нет. Они по-прежнему ускользают от меня.
— Василий! — страстно воскликнула Девора. Охваченная порывом, она незаметно схватила его за руку. — Ты никогда не сможешь увидеть Его глаза, никогда, до тех пор, пока не изгонишь все желания из своего сердца и не начнешь любить только Его одного. До тех пор, пока в твоем сердце не будет жить одна любовь! Только тогда Он появится из тени, и ты увидишь Его так, словно Он сам стоит перед тобой.
Какое-то время все молчали, а потом Лука сказал со вздохом:
— Сын мой, несмотря на то, что я ничего не сказал, я прекрасно отдаю себе отчет в том, какие мысли терзают тебя. Это естественно, что ты хочешь разобраться с теми, кто лишил тебя наследства. Я не могу сказать, что ты не имеешь права думать о своих несчастьях. Но дело в том, что, когда ты размышляешь только об этом, мысли деформирует твое сознание и гонят от тебя все светлое и чистое.
— А вы, наверное, хотите, чтобы я ничего не предпринимал? — спросил Василий, не поднимая глаз. — Тогда я никогда не смогу рассчитаться с Линием, не смогу отплатить ему его же монетой. Пока этого не случится, я не обрету спокойствия.
— Сын мой, в жизни есть вещи, которые стоят гораздо больше, чем богатство и власть, — заявил Лука, — более важные и спешные, чем месть. Я никогда не говорил с тобой об этом, потому что мне казалось, что ты еще не готов к этому разговору, да ты и не хотел слушать меня. Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу тебе сегодня: когда отдаешь свое сердце Иисусу, больше ничто не имеет значения. Настоящий христианин полностью счастлив только тем, что может следовать за Ним, в самопожертвовании душа обретает покой и утешение. Если бы ты смог разделить с нами нашу веру, то все твои заботы улетучились бы. Ты бы почувствовал себя счастливым и свободным, как никогда. Ты бы мог пытаться что-то предпринять, наказать Линия за несчастья, которые он принес тебе, но ты перестал бы думать только об этом и не был бы таким подавленным.
Молодой человек взволнованно смотрел на колышущиеся занавеси балкона. Его терзал один очень неприятный вопрос: а вдруг эта маленькая группа, которая называет себя христианами, права, а он нет?
— Что же я должен делать? — спросил он после непродолжительного молчания. — С чего надо начать?