– Не слышала ничего подобного! Он бы никогда в жизни меня не отпустил дальше Скалле, и то, только под вашим присмотром!
– Отпустил, и еще как! Вот, глянь…
Полез за пазуху, затем протянул мне свиток. Почерк отца я знала очень хорошо.
«Поезжай, Амбер! Прости, что так и не смог сказать это вслух, а то бы точно передумал. Будь осторожна. Помни о четырех правилах Райсов. Люблю. Твой папа». И размашистая подпись Двейна Райса.
Я так и застыла с раскрытым ртом.
– В Изиле найдешь свою мать, – продолжал дядя. – Ничего, Арита переживет воскрешение из мертвых собственной дочери! Поспрашиваешь, где дом Вейров. Вступительные экзамены через десять дней. Как раз хватит, чтобы добраться.
– Хватит… – пробормотала я, мучительно пытаясь прийти в себя и вспомнить карту Центарина.
Кажется, до столицы было дней пять-шесть пути.
– Я бы поехал с тобой, но Лиене вот-вот родит, а местным целителям я не доверяю, – добавил дядя. – Так что ты уж как-нибудь сама!
– Целительница? – спросил у все еще растерянной меня здоровенный караванщик.
Я мялась за дядиной спиной, безостановочно поправляя старенькое синее платье, перешитое Тиссой из маминого. Если бы… Если бы я знала, что отправлюсь в столицу – на свободу! – то определенно взяла бы побольше вещей. И книги… Я бы взяла с собой свои книги! Самые любимые, самые нужные, которые, несомненно, мне пригодятся в Академии.
О, Трехликий, если бы я еще знала, что именно мне пригодится!
– По животным умеешь? – спросил у меня чернобородый караванщик.
Кивнула. Я умела и по животным, и по людям. И роды, и раны, и… Доводилось. В деревне почти все мужики запойные, глупые по пьяному делу и скорые на расправу. Эта зараза обошла стороной только наш дом. Целительницу местную, пожилую бабульку, тоже скосила.
– Если так, деньгами за проезд не возьму, – сообщил здоровяк-караванщик моему дяде. – Глянь-ка, дочка, жеребец мой захромал! Никого к себе подпускает. С норовом, скотина! Но, говорят, у магов особый дар…
Проверял меня, ясное дело.
Здоровенный хасторский – вороной, статный, четыре локтя в холке, с пышной иссиня-черной гривой – всхрапнул, когда я к нему подошла. Презрительно покосился, моргнул влажным глазом, когда провела рукой по его гладкой, теплой шее. Но вскоре успокоился – я с детства умела ладить с животными.
– Видно, что магичка, – произнес довольный караванщик.
Он уже представился. Вожатый Трегольд, так его звали.
– Магисса, – негромко поправила его. – Не магичка…
Пусть еще не магисса, но обязательно ею стану! Когда закончу Академию, я получу то, о чем так страстно мечтала.