— Чертов Йен, — снова произнесла Мойра.
Она сбавила скорость, узнав ворота фермы. В десятке метров дальше поворот на дорожку, ведущую к самому Йену. Снег продолжался. Она вписалась в поворот, колеса прокрутились, но снова поймали сцепление с заснеженным гравием. Затормозила она уже перед коттеджем. «Остин-метро» Йена бело-голубым клином маячил у заброшенного гаража. Мойре подумалось, что под снегом все машины кажутся изящными, восхитительными, словно концепты, только вырулившие из аэродинамической трубы.
Она выключила фары и заглушила двигатель, потом посидела пару минут, глядя на коттедж. Ну что, приехали. Ее разом обступили незримые вероятности. Она снова вернулась мыслями к телефонной беседе: Йен настойчиво уверял, что не собирается кончать жизнь самоубийством. Если он так и не решился на самоубийство, значит, в какой-то момент взвешивал в голове альтернативу. Мойре было известно, что Йен и на несколько минут не способен задержаться на определенном решении, и она поневоле тревожилась, как бы он опять не передумал.
А что он делал, пока она была в пути? Что, если в доме никого живого нет? Вид у коттеджа теплый и уютный, окно нижнего этажа отбрасывает на снежный ковер продолговатый желтый отсвет. Что, если придется дожидаться здесь прибытия скорой помощи и полицейских?
Мойра вылезла из «вольво», заперла дверцу и направилась ко входу. Где-то вдали заухала сова. Наверно, из попавшейся ей на дороге пары.
Она стукнула в дверь дома. Йен открыл. Он был в красных растянутых спортивных штанах и грязновато-желтой футболке с эмблемой группы «Levellers». Босой.
— Прости меня, — сказал он.
— Значит, ты именно такой мудак, каким я тебя считала, — с неописуемым облегчением откликнулась Мойра.
— Я не понимал, что уже так поздно. И что снег идет.
— В этом твоя основная проблема, Йен. Ты не останавливаешься, чтобы подумать.
Он хитро улыбнулся.
— Ну почему. Я как раз о многом размышлял. Потому и позвонил.
— Я очень рада это слышать. Йен, я устала за тебя переживать, черт побери.
— Лучше входи.
— Да уж, лучше бы мне войти, ты не находишь?
Йен провел ее в дом. Она постучала ногами по полу, отряхивая снег с ботинок. Коттедж снаружи выглядел теплым и уютным, словно с рождественской открытки в диккенсовском духе. Внутри, если Мойру спросите, было холодновато. Она сняла пальто и повесила его на перила у подножия лестницы, обрадовавшись, что натянула еще и плотный неудобный свитер.
— Будешь чашечку чего-нибудь? — поинтересовался Йен.
Она решила, что разберется, как тут у Йена дела, и сразу поедет обратно.