В толпе закричала женщина. Раскоряченный автоматчик повел в ту сторону стволом.
— Пойдем отсюда, миленький, — все еще лежа на Сергеевой руке, сквозь слезы шептала Аня.
— Не могу.
— Нельзя. Не имеешь права. Идем.
Маленькая, но неожиданно сильная, Аня потащила его от плетня.
Под обрывом Сергей оттолкнул Аню, отполз за скалу, долго рычал, всхлипывал и выкрикивал всякие непотребные слова.
Аня обессилела, голова кружилась, перед глазами — рой черных мошек, ноги ватные, руки дрожат, поташнивает и знобит. Грязные слова ее не трогали. Трогала боль. И своя, и Сергея… Завыть бы по-бабьи. Да не могла. Словно окаменела.
Утром растормошил Сергей:
— Слышь, Нюта, в Апшеронск надо подаваться. Там, жители рассказывают, партизаны целый район отбили. К партизанам легче, чем через фронт.
— Как скажешь, Сережа.
— Да что ты: как скажешь, как скажешь! Я ж с тобой советуюсь, а ты как кукушка.
— Так ведь я тут ни разу не бывала.
— Не бывала! А я бывал?
Сергей злился. И понимал, что зря злится. Не виновата Анна, что не может подать дельного совета. Ну, хоть бы посомневалась, что ли?
Глянул на прозрачное заострившееся личико девушки. Одни провалы и морщины… как у старухи. Аня попыталась подняться и не смогла, упала. По впалым щекам скупо покатились слезинки. Острая жалость резанула Сергея по сердцу. Подложил руку под спину девушки, поднял как пушинку, легко понес. «Дите, — думал Сергей. — Да еще и голодное, больное, слабенькое». Вспомнил свою дочурку Алену. Где она теперь? Перед его уходом из Краснодара обещали вывезти в Сочи. А как оно там дело обернулось?.. Защемило под сердцем. Невольно сжал невесомую ношу.
— Ты что, Сережа?
Сергей опомнился, глянул в испуганные, огромно раскрытые глаза. Засмущался, объяснил:
— Да, понимаешь, дочурку вспомнил. Она почти как ты. Может, на годок-два моложе.
Анины глаза засветились, потеплели, она крепче обхватила его одной рукой за шею. А Сергей вдруг разозлился и грубо рыкнул:
— Нечего тут. Я тебе не нянька, понимаешь. Забралась к папане на ручки и киснешь. Кошка.
Грудным, необидным смехом засмеялась Аня:
— Па-па-ня! А ты знаешь, сколько мне лет?
— Не знаю и знать не хочу. И замолкни.
— Дурачок, Сережа. Мне двадцать пять.
— Ну и что, — продолжая неизвестно из-за чего злиться, сердито возразил Сергей. — А моей тринадцать. А не меньше тебя уже.
И вдруг запнулся: «Это что же? Я всего на шесть годов старше этой пигалицы? Ну и правильно. Был бы постарше, разве мог бы ее тащить по существу от самого Невинномысска до Апшеронска?»
Добрались до Гуамского партизанского района. На счастье, сработал пароль Апшеронского партизанского отряда. Там проводили сколько могли. А потом — опять по немецким тылам. Где только не были они за этот месяц. Были и в злосчастном поселке Курганинск, где комсомольцев на сеновале сожгли, и у гулькевичских колодцев, куда гитлеровцы партизан живыми сбрасывали.