Всё это написано было бурой жидкостью, похожей на венозную кровь, местами пропитавшей бумагу насквозь. Дима говорил, что они смешали по три кубика крови с каждого и написали этими чернилами «клятву на крови», было, пожалуй, в Беккере что-то мефистофелевское.
Прошла пара дней без герки, для видимости, и Дима, конечно, наторчался. Думаю, он просто хотел Пака, а ему сосать или у него было не важно. И вот он, обторченный, явился к Паку в ночи в комнату, капая слюной на простыни — сосать. Кровью же подписали! И тут Пак, тоже как оказалось вмазанный, ему сказал, что не хочет, чтобы Дима сосал, сказал, что прощает и что у них взаимозачёт. И спросил, есть ли ещё герыч?
Как же так? Вместе же клялись, кровью же подписал! — и не дал Диме исполнить его священный долг перед их дружбой, на которую Дима, негодник, насрал и искренне-искренне страждет искупить вину покаянием! Поистерил, что, мол, нельзя так клятвы нарушать, и придумал новый план. Предложил Дениске вмазаться тем, что у него осталось, и таки уже нормально потрахаться. И тут Пак взвился весь, возмутился манипуляциям и инсинуациям Беккера, взял и разорвал бумажку с морально дискредитирующим договором. Хрупкий воздушный замок семейной наркоманской братской идилии рухнул.
* * *
Уже глубоко в торче, Дима проснулся как-то утром с огромным флюсом. Зуб болел адски, но хорошая доза опиухи была под рукой, а это именно то, что надо для искоренения любого дискомфорта. Так было и на второе, и на третье утро, а когда ширки было уже мало, ситуация не изменилась — лицо на треть было перекошено в сторону. Важно отметить, что для бесперебойного поступления наркотика в тело и, главное, в мозг наркомана ему необходимо прохождение фазы, которая называется — «мутить», и осуществление которой невозможно, если у тебя ебало перекошено на сторону. «Мутить» — это шустрить, заморачивать деньги и герыч, воровать, «катать пассажиров» к барыгам, отбивать копейки, скидывая по рублям.
Однако Дима боялся стоматологов гораздо больше, чем уколов. На четвёртый день, приняв ударную дозу «успокоительного» и изогнувшись как йог, он начал цепляться плоскогубцами за больной зуб. Попеременно наращивая давление под разными углами, несколько часов он пытался самостоятельно сначала раскачать, а потом, возможно, и удалить причину мутации лица. Но попытки терпели фиаско, зуб сидел как вкопанный, а с ним и флюс. Дима начинал взвинчиваться, мы, трое свидетелей, проявляли вялую заинтересованность — периодически переставали рубиться с закрытыми глазами и давали советы невнятным мычанием.