Машина тронулась. Казыми, повернувшись назад, помахал букетом роз.
«А ты уже вертишься возле моей ловушки! — обрадованно подумала Гюльшан. — И ты попадешься в нее и поможешь отомстить моим врагам».
— Тебя накормили, Ахмед? — спросил Фахрулла, обращаясь к шоферу.
— Да, саиб, сама дочь хана мне приносила еду.
— Скажите, какой почет!
— Да, саиб… Она очень интересовалась нашей больницей, спрашивала, кто у нас главный врач, кем работаете вы, доктор Казыми. И может ли она найти меня в больнице.
Фахрулла повернулся назад, посмотрел на Казыми.
— Вы понимаете, друг мой, что делается на белом свете?
— Немножко.
— Жаль, следовало бы побольше…
— А в чем дело?
— Доктор Шнейдер на вашем месте поживился бы здесь…
— Не думаю…
— Плохо вы знаете Шнейдера! Меркантилен до мозга костей…
— Каждый хочет жить, саиб.
— Да, но не строить свое благополучие на несчастье другого…
Доктор Казыми ничего не ответил. «А как же иначе? — размышлял он. — За десять лет жизни в Нью-Йорке я убедился, что человек без бизнеса — дохлый осел. И прав мулла Башир: к чему этой девушке зрение, если Азиз-хан может на всю жизнь ее обеспечить. И зачем этому кочевнику, за душой которого нет ни копейки, жениться? Чем он обеспечит жену, да еще слепую? А не передать ли предложение Азиз-хана профессору Шнейдеру? Ведь это, пожалуй, будет добрым делом: девушка станет ханшей, взбунтовавшиеся умы лагманцев успокоятся. Да и больница освободится от ненужных затрат и хлопот».
— Ну-с, дорогой мой, что вы скажете о бреде муллы Башира? В Америке вы таких типов, конечно, не встречали?
Казыми ответил не сразу.
— Там свои нравы и свои пороки… — произнес он уклончиво и спрятал свое лицо в букет.
Было уже поздно, когда Фахрулла и Казыми возвратились в клинику. Мирза Давуд обходил палату. Вместе с ним были его коллеги из иностранных посольств: миссис Мелби — из американского, доктор Вильямс — из британского, доктор Скрипкин из Советского Союза и Фархад Сами — из турецкого.
Доктор мирза Давуд считал общение врачей полезным делом и частенько приглашал к себе иностранных коллег.
— Врачи должны делиться опытом, — говорил он своим воспитанникам. — Замкнутость, отчуждение от собратьев приносит только вред медицине!
Фахрулла и Казыми застали главного врача в палате, возле Амаль. Профессор Шнейдер давал объяснения.
Доктор Мелби любовалась дочерью садовника.
— И какая это добрая душа позаботилась о ней? — прервала она Шнейдера.
— А это наш уважаемый профессор! — ответил с улыбкой Шнейдер, глядя на мирзу Давуда.
— Браво, мистер Давуд-хан! — воскликнула Мелби и протянула ему руку. — Я восхищена вашей гуманностью!