— Дочь моя, хан недоволен моей работой. Он упрекнул меня, что сад запущен и я стал невнимательным к работе…
— Теперь он будет придираться к тебе, это обычай господ. Достаточно не подчиниться им в чем-то, и они стараются уничтожить тебя…
— Да, ты, пожалуй, права… О боже, сколько в них зла и до чего безмерна их жадность!
— Ну вот, а ты хочешь, чтобы я сама, по своей воле бросилась в этот костер… — с упреком в голосе заметила Амаль.
— Нет, свет моих очей, я так не хочу. Я думаю только, что у хана тебе легче будет жить. Мне хочется верить, что его предложение идет от аллаха. Иначе почему же он выбрал тебя, а не другую? Разве мало на свете здоровых и красивых девушек?
— Отец! — воскликнула Амаль. — Умоляю тебя, я и слышать не хочу больше о нем…
— Пойми, дочка, лучшей доли тебе не найти. Вчера Гюльшан приходила ко мне в сад и умоляла уговорить тебя.
— О, как устроен этот мир! — стоном вырвалось из груди Амаль. — Каждый, думая о себе, готов утопить другого.
— Не говори глупостей, Гюльшан — хорошая девушка. «Если Амаль будет моей матерью, я сделаю все для ее счастья!» — сказала она.
— Ха-ха!.. — разразилась саркастическим смехом Амаль. — Нет, этого никогда не будет… Никогда!..
— А за Надира готова выйти хоть сейчас?..
Круто поставленный вопрос отца смутил и озадачил Амаль. Она не знала, спрашивает ли он от доброго сердца или только из злости.
— А что вы сами думаете о Надире? — решила она атаковать отца. — Может ли быть такая любовь, как у него? Верите ли вы ему?
Саид сжал губы и в раздумье покачал головой.
— Гм… Верю ли я ему? Может ли быть такая любовь, как у Надира? — повторил он вопрос дочери и после долгой паузы признался: — Сказать по правде, твою мать я любил не меньше, чем любит тебя Надир. И я знаю, что такое любовь! Такая любовь дается самим аллахом, она чиста как ключевая вода и как дух бессмертна. Все это я понимаю, но, если бы… — он запнулся на полуслове.
— Ну, говорите скорей, отец, говорите, что «если бы»? Хотите сказать, если бы Надир был бы ханом и имел бы десяток слуг?
— Нет… нет, не это! — сделал над собой отчаянное усилие Саид. — Если бы ты не лишена была света дня, дочь моя… Я не могу глядеть, как ты будешь бедствовать с детьми на руках. Не думай, что мне нужны от него богатые подарки или выкупы. Мне ничего не надо… И я не собираюсь продавать тебя хану. В душе, которую покупают за золото, землю или отдают за подарки, не бывает человеческого чувства. Она полна холода и смертельной тоски! — Он порывисто обнял дочь за плечи и продолжал, словно про себя: — Да, Наджиб-саиб прав, такую любовь ни за какие драгоценности не приобретешь, она рождается у человека по велению сердца. Но… — спохватившись, что проговорился, он снова взял себя в руки. — Но я не смогу благословить твой брак с этим одержимым. Ты слепа, и ни один врач не в силах изменить того, что предопределено волей аллаха… — Саид тяжело вздохнул и растерянно развел руками.