— О ты, отец Амаль! — заговорил он, понизив голос. — Ответь мне, ради аллаха, честно и не кривя душою, разве ты согласен отдать дочь Азиз-хану?
Саид замялся.
— Ну, если у тебя не хватает мужества сказать «нет», то позволь мне ответить за тебя!.. Ты сам понимаешь, что Амаль ему не пара. Ведь хан на полвека старше… Конечно, — продолжал, подумав, учитель, — хана не смущает ни возраст, ни положение Амаль. У хана ей будет неплохо. Она не будет нуждаться в хлебе. Но ведь она частица твоего сердца. Неужели же тебе, отцу, безразлично душевное состояние дочери? Неужели ты можешь спокойно смотреть, как твоя дочь будет медленно умирать в шелковых нарядах, купленных ей ханом? Да тебя проклянут за это! Скажут, за ханские объедки продал и свою честь и собственную дочь. И будут правы!
Наджиб говорил и не сводил глаз с садовника. Губы старика беззвучно шевелились, словно моля о пощаде. «Пожалейте меня, — будто говорили они. — Я не враг счастья своей дочери, единственной и последней!»
Но Наджиб безжалостно продолжал:
— Ты живешь в этом доме более тридцати лет, и сам видишь, как все в доме грызутся между собою, ждут не дождутся смерти хозяина, чтобы поделить его богатства и жить, как им заблагорассудится. Кому тогда понадобится твоя Амаль? Да Гюльшан из мести за Надира сотрет ее с лица земли…
— Мулла Башир — божественный человек. А он тоже одобряет этот брак, — робко возразил Саид.
— Мулла Башир! Тебе ли не знать его? — Учитель взял Саида за плечо, притянул поближе к себе. — Пойми, что любовь Надира — это клад, которому нет цены. Как горный источник, она свежа и прозрачна. А ты собственной рукой хочешь разбить чашу их чистой любви, и Амаль умрет. Понимаешь ли ты это?
Саиду стало душно. И сердцем и разумом он чувствовал и догадывался, что учитель говорит истину. Юный кочевник — живое олицетворение бескорыстной любви. Но как найти в себе мужество сказать Азиз-хану «нет»?
— Гулам-саиб, клянусь небом и землей, — повернулся Наджиб к лекарю. — Если бы я имел дочь в сто раз красивее Амаль, и тогда, ни на минуту не задумываясь, отдал бы ее Надиру, а не какому-нибудь наследному принцу.
— Да, да, — согласился лекарь. — Таким парням, как сын Биби, нет цены… Они смеются над самой смертью. Да Надир и никому не уступит Амаль. Он добьется своего даже ценою жизни!
Оказавшись невольной слушательницей разговора отца с Наджиб-саибом, Амаль была на седьмом небе от счастья. Ее Надир имеет верных сторонников, а это уже половина победы! Но где же это он сам запропастился? И почему вот уже третий день не слышно его песен? Непонятно и поведение Биби — даже ни словом не обмолвилась о Надире! «Мой заботливый, мой хороший друг! Как я счастлива, что ты поселился в моем сердце, всей душой полюбила тебя! Но где же ты, мой любимый! — мысленно обращалась она к своему возлюбленному. — Аллах, хоть бы скорее пришла Биби! Теперь буду есть все, что она приносит, — пообещала она самой себе. — Надо набираться сил, скорей поправиться. Кто знает — может, придется еще бежать с ним! Надо во что бы то ни стало стать на ноги».