— Как ты смеешь, Биби!..
— Дорогой мой, ее мольба опалила мою душу. Я хожу словно побитая и не могу прийти в себя… А ты…
— А я? — резко перебил ее Саид.
— Ты думаешь, я слепая и не вижу, как ты мучаешься?.. Я все вижу, и мне жаль тебя. Я и Амаль уговаривала пожалеть тебя, не быть с тобой слишком жестокой, помириться.
— Ну вот, видишь! А как она обходится со мной?.. Единственная дочь, в которой вся моя жизнь, перестала со мной разговаривать: «Да, да», «нет», «не знаю» — вот все, что я слышу от нее. Да и люди стали презирать меня. И хожу я по Лагману, как преследуемый всем миром грешник…
— Мой милый, ты сам во всем виноват!
— Да чем же?! — горько воскликнул Саид.
— А тем, что мулла Башир стал твоим лучшим советником на земле, — спокойно ответила Биби. — Ты даже пренебрег нашим законом: если девушка при свидетелях объявила юношу своим женихом, то это считается волей аллаха, и родители теряют власть над нею. Все племя от малого до старого возненавидит юношу, если он откажется стать ее мужем.
— Это мне известно, Биби, хоть я и не афганец.
— Тем хуже для тебя. Другая девушка в тот же день стала бы женою своего избранника, а Амаль считается с тобою, бережет тебя. Она сидит дома и ожидает благословения отца. А ты? Уткнув голову в колени, сидишь и думаешь, как падишах, объявить войну или нет?! А не лучше ли собрать все свое мужество да и разрубить этот страшный узел? Разве ты не замечаешь, как он с каждым днем делается все крепче и затягивается все туже?
Саид вздохнул:
— Биби, меня очень тяготит еще одно обстоятельство…
— Какое? Говори, отец Амаль, я слушаю тебя.
— Я боюсь, Биби, что эта затея с докторами ничего не даст. Они не помогут Амаль… Господь же всевышний пошлет нам еще большую кару… Ведь пути его неисповедимы!
— Не говори так. Господь еще больше накажет тебя, если ты толкнешь свою дочь в постель дряхлого богача… Я верю в удачу сына.
— Ну, а если ничего не выйдет?
— Человек должен всегда рассчитывать на лучшее!.. От печали и грустных мыслей рождается несчастье. Лучше верить хорошему…
— Но ты же видишь, все получается плохо. А если Амаль не прозреет, что тогда? Она станет женою Надира, и сердце его со временем обледенеет, и любовь сменится жалостью. Амаль не вынесет этого, и чаша их счастья разобьется, польются слезы, вздохи, сожаления… Подумала ли ты об этом?
«Может быть, он и на самом деле прав?» — отдалось в груди Биби тупой и горькой болью.
— И не упрекнет ли тебя сын, — продолжал Саид, — что ты, мать, знающая жизнь лучше сына, не удержала его от этого рокового шага?
— Но ведь все существо Надира наполнено любовью к Амаль, — попыталась возразить Биби. — Он никогда не разлюбит ее.