Пендель вскарабкался на стремянку. И, с трудом удерживая равновесие, доставал с самой верхней полки рулон самой лучшей серой альпаки, с тем чтоб представить ее на суд мистера Оснарда. Как и почему оказался здесь этот человек, каковы были его истинные мотивы, оставалось для него тайной. И у него было не больше желания копаться в ней, чем у кошки, загнанной на вершину дерева. Туда, где она искала спасения.
— Очень важно, сэр, это я всегда говорю, поместить эти материалы здесь, пока они еще, что называется, тепленькие, и не забывать переворачивать, — громко говорил он, едва не упираясь носом в полку с отрезами темно-синей камвольной шерсти. — Ну вот, думаю, вы одобрите мой выбор, мистер Оснард. Отличный выбор, доложу я вам, и этот ваш серый костюм произведет в Панаме настоящий фурор. Сейчас спущусь и покажу. Хочу, чтоб вы хорошенько рассмотрели и пощупали этот материал. Марта! Пожалуйста, подойди, дорогая!
— А на кой черт нужен второй, что-то никак в толк не возьму! — откликнулся снизу Оснард. Заложив руки в карманы, он рассматривал галстуки.
— Ни один на свете костюм нельзя носить два дня подряд, это я всегда всем говорю. Жир и пот так и норовят впитаться в ткань, это происходит, когда вы напряженно работаете. Ну и сразу же мчитесь в химчистку, а это, доложу я вам, начало конца. Костюм без смены — это половинка костюма, так я всегда говорю. Марта! Куда, черт побери, запропастилась эта девчонка?
Оснард приподнялся на цыпочки.
— Мистер Брейтвейт пошел в этом смысле даже дальше. Рекомендовал своим клиентам вообще воздерживаться от химчистки! — еще громче прокричал сверху Пендель. — Чистить можно только щеточкой, в крайнем случае — губкой. И раз в год приносить в ателье, чтобы их костюмы постирали в реке Ди.
Оснард перестал разглядывать галстуки и уставился на него.
— Вода этой реки обладает необыкновенно ценными чистящими свойствами, — объяснил Пендель. — Река Ди для нашего костюма все равно что Иордан для пилигрима.
— А я думал, это изобретение Хантсмана, — заметил Оснард, не сводя глаз с Пенделя.
Тот колебался. И это было заметно. И Оснард заметил.
— Мистер Хантсман замечательный портной. Один из величайших лондонских портных. Но в данном случае он пошел по следам Артура Брейтвейта.
Очевидно, Пендель хотел сказать «по стопам», но смутился под пристальным взглядом Оснарда. И перед его глазами встал образ великого Хантсмана, который, подобно пажу короля Венцеля,[2] послушно шлепал по следам Брейтвейта, оставленным в глубокой и черной шотландской грязи. Не в силах выносить многозначительного молчания собеседника, Пендель схватил рулон ткани и, прижимая его к груди, как ребенка, одной рукой и цепляясь другой за перильца, начал спускаться вниз.