— Чего?
— Ты меня слышал, Мики?
— Нет.
— Ведь твой славный водитель Сантос наверняка ждет в машине у клуба, верно?
— Кому какое дело…
Подхватив Мики под руку, Пендель бережно вывел его из ресторана в вестибюль с зеркальными потолками, где Сантос уже нетерпеливо дожидался своего господина.
— Вы уж извините, Энди, за то, что увидели его не в самом лучшем виде, — застенчиво произнес Пендель. — Мики один из немногих настоящих героев Панамы.
И он принялся с гордостью пересказывать историю его жизни. Отец Мики был эмигрантом из Греции, судовладельцем и близким другом генерала Омара Торриойса. Видимо, поэтому он решился пренебречь интересами бизнеса и посвятить все силы и время контролю за торговлей наркотиками в Панаме, не преминув придать этому занятию политический оттенок и всячески доказывая, что это помогает борьбе с коммунизмом.
— Он всегда так разговаривает?
— Лично я не назвал бы это разговором, Энди. Мики очень уважал своего старого отца, нравился ему и Торриойс. И очень не нравился… ну вы сами понимаете, кто, — сказал Пендель, придерживаясь принятого местного правила не называть Норьегу по имени. — И не стеснялся кричать об этом чуть ли не с каждой крыши, чтоб каждый, у кого есть уши, мог слышать. До тех пор, пока этот «ну вы сами понимаете, кто» не отправил его в кутузку, чтоб он заткнулся раз и навсегда.
— А при чем тут Марта?
— Были в нашей стране времена, Энди, которые я бы сравнил с похмельем. Двое этих молодых людей были очень активны, правда, каждый в своей области. Марта была дочерью мелкого чернокожего ремесленника, Мики — избалованным сынком богача, но в борьбе оба стояли плечом к плечу, сражались, как это у вас называется, за демократию, — торопливо ответил Пендель, стремясь как можно быстрей избавиться от навязанной ему темы. — В ту пору между людьми завязывалась самые странная дружба. И никакие преграды не могли им помешать. Он сказал правду. Они действительно любят друг друга. Иначе и быть не могло.
— А я-то думал, он говорит о вас.
Пендель заспешил еще больше:
— Но только здешние тюрьмы, Энди, это, доложу я вам, совсем не то, к чему мы привыкли в Англии. Что, конечно, не приуменьшает значимости последних, если можно так выразиться. И вот что они сделали. Посадили нашего Мики с целой толпой отпетых и не слишком чувствительных преступников, человек двенадцать в одной камере, если не больше. И время от времени перемещали в следующую камеру, что, как вы понимаете, не слишком благоприятно отражалось на состоянии здоровья Мики. Особенно если учесть, что в ту пору он был весьма красивым молодым человеком, — осторожно добавил Пендель. И позволил себе сделать паузу, которую Оснард тактично не решился нарушить. Оба они как бы отдавали тем самым должное утраченной неземной красоте Мики. — Плюс еще несколько раз его избивали до полного бесчувствия. За то, что он их, видите ли, раздражал, — добавил Пендель.