Собрали мы Раду, явную всему народу, чтоб вы с нами выбрали себе государя из четырех, кого хотите: первый царь турецкий, который много раз через послов своих призывал нас под свою власть; второй — хан крымский; третий — король польский, который, если захотим, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может; четвертый есть православный Великой России государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Руси самодержец восточный, которого мы уже шесть лет беспрестанными моленьями нашими себе просим; тут которого хотите выбирайте![22]
Гетман, очевидно, лукавил — он уже сделал выбор в пользу Романовых. Судя по боярскому докладу, Хмельницкий упирал прежде всего на православную солидарность. Участники рады закричали, что “волят” под руку “восточного” православного царя.
Это походило на один из множества основанных на конфессиональной принадлежности союзов периода Реформации и Контрреформации. Всего лишь пятью годами прежде завершилась Тридцатилетняя война, в ходе которой европейские страны становились, как правило, на сторону единоверцев. Ни от российской знати, ни от их украинских партнеров по переговорам нельзя было ждать осознания братства либо общности в рамках “русского народа” — ведь стороны тогда нуждались в толмачах, а письма Хмельницкого в Москву сохранились в российских архивах главным образом как тексты штатных переводчиков. Традиции Киевской Руси в исторической памяти и религиозных догмах существовали, но были достоянием малочисленной прослойки интеллектуалов.
Четыре столетия, проведенные двумя странами в разной политической обстановке, в составе разных государств, углубили давние языковые и культурные различия между будущими Украиной и Белоруссией с одной стороны и будущей Россией с другой. Это несходство проявилось, когда гетман и полковники захотели обсудить условия договора с послом Василием Бутурлиным. Боярин обещал им, что царь окажется добрее короля, но на торги не пошел. Хмельницкий возразил, что казаки привыкли заключать сделки с королем и его сановниками, но услышал в ответ, что выборный монарх не равен наследственному государю. Бутурлин не стал клятвенно подтверждать свои щедрые посулы — царь не присягает подданным. Казакам не терпелось получить поддержку российских войск, поэтому гетман согласился на присягу только с украинской стороны.
Переяславское соглашение казалось ему контрактом, связывающим обе стороны. Хмельницкий ставил Войско Запорожское под протекторат Алексея Михайловича, обещал верность и военную службу в обмен на защиту со стороны России. Однако его новый сюзерен воспринимал “черкас” как новых подданных — единожды дав согласие сохранить за ними определенные права, в дальнейшем он ничем не будет им обязан. Что касается территории Украины, в Москве опирались на династическую традицию. Царские советники считали, что Романовы просто возвращают свое наследство: Киев, Чернигов, Переяслав.