– Навигация – это не только карты, – произнес он наконец, не сводя глаз с птицы, словно обращался к ней. – Это еще и вера.
– Вера? – переспросила я. – Что ты хочешь этим сказать?
Стряхнув крошки хлеба, прилипшие к пальцам, Слэйт снова уселся на кровать.
– Я никогда не мог попасть в место, в существование которого не верил. Сомнение может привести к тому, что карта перестает работать.
Край карты, изготовленной человеком по фамилии Сатфин, слегка задрался. Я легонько провела по нему пальцами.
– Значит, ты просто веришь, что карта сработает? Но это никакой не секрет.
– Если вера в успех определяет, будет ли работать карта, думаю, от нее вполне может зависеть, что именно ты найдешь там, где окажешься.
– Думаешь или знаешь?
– Ну, хорошо, хорошо, знаю. – Слэйт провел руками по волосам. – Я знаю, что твоя мать окажется там, где я ожидаю ее увидеть, и все будет хорошо.
– Как ты можешь быть уверен?
– Потому что это судьба. – Отец рассеянно посмотрел на меня или, точнее, сквозь меня. – Есть вещи, которые неизбежны.
Я стиснула зубы, почувствовав себя обманутой.
– То, что ты сказал, не имеет никакого отношения к Навигации. Это всего лишь твои фантазии.
Мне казалось, что по моему лицу нетрудно понять, насколько я разочарована, но отец, похоже, ничего не заметил. В каюту снова ворвался порыв ветра, и я поежилась.
– Если ты действительно встретишься с Лин, мы сможем выбросить все это за борт. – Я указала на стоявшую под койкой шкатулку. – Ты ведь знаешь, если она это увидит, ей будет неприятно.
Я отвернулась, чтобы отец не видел выражение моего лица. Мой взгляд снова упал на злополучную карту. Хотелось, чтобы она не сработала, но стоило ли бередить раны Слэйта? Ведь он хотел лишь одного – спастись бегством от ошибок прошлого, и я его прекрасно понимала.
– Расскажи мне еще что-нибудь про Навигацию, – попросила я.
– С какой стати? – спросил Слэйт и рассмеялся.
– С такой… С такой, что я прошу тебя об этом.
В ответ я снова услышала смех и словно окаменела, но все же смогла выдавить из себя:
– Пожалуйста.
Слэйт не ответил. В каюте стало так тихо, что я не могла расслышать даже дыхание отца. Наконец, не выдержав, я взглянула на него. Он смотрел прямо на меня, и его лицо было серьезным.
– Зачем тебе это, Никси? – снова спросил он, однако было ясно, что он уже о чем-то догадывается.
Все же я предпочла ничего ему не отвечать. Если бы я сказала правду – что мне хочется расстаться с ним и больше никогда его не видеть, отправиться туда, где его нет и где он никогда не появится, – отец втянул бы меня в долгий и бесполезный спор. Если бы я принялась настаивать на своем, он отказался бы меня учить.