Леночке хотелось поговорить с Веденеевым, ее тянуло с дочерней искренностью приникнуть к нему, потому что он жалел Колчина.
С тревожным чувством и смятенностью в душе она говорила Веденееву торопливо, сбивчиво, но больше не о том, о чем думалось, а о себе, о своей неправоте в недавнем прошлом. Она каялась и тут же уверяла начальника политотдела, что на самом деле не такая избалованная, как о ней говорили, — немножко задирала нос, только и всего; а работать может хорошо, и… тут Лена спохватилась:
— Да что это я о себе! — И она стала теребить Веденеева за рукав и спрашивать о Колчине. — Его непременно убьют, товарищ подполковник? Или… Ну, скажите мне, что думаете? Мне бы капельку надежды!
— Будем надеяться вместе, — с трудом выговорил Веденеев и проглотил скопившуюся во рту кровь. —Там наши люди воюют. Батальон Наумова. Счастье человека, Леночка, не бывает без участия других.
«Юрий не должен погибнуть, нет, нет! — старалась она успокоить себя. — Он сказал: «До свидания, Лена!» Значит, сердцем верил, что вернется. И я должна верить».
Сдав в санбате раненых, Лена поехал в другой рейс, теперь на полковой медицинский пункт, находившийся где- то на окраине Кенигсберга.
— Дорогу вы хорошо знаете? — спросила она у шофера, когда машина тронулась.
— Знать-то знаю, да не в этом суть.
— А в чем же?
— Стреляют кругом. Опасно, — прошамкал заядлый курильщик, двигая цигаркой.
— Боитесь?
Шофер выбросил окурок за стекло и не ответил.
— Что молчишь? — допытывалась Лена.
Шофер, человек не молодой, еще до войны, наверное, немало покрутивший баранку, сказал с заметной обидой:
— Бояться — такое слово ни к чему.
— А все же… Вместе едем.
— То-то и оно. Погрузим человек десять-двенадцать, либо все пятнадцать. Кто за них отвечает? Ты да я, если останемся живы. Вот об чем речь. Нам отвечать за раненых. Посмотри сюда… — шофер, не поворачиваясь, показал рукой на кабину, в темноте Лена ничего не увидела. — Три дырки… Очередь из пулемета задела. Час назад. Подъезжаем к тому месту.
Но Лена не услышала близко выстрелов. Стреляли где-то далеко, в стороне.
Они проехали опасное место благополучно. На полковом медпункте, расположенном в подвале разбитого дома, принялись грузить раненых. Шестерых, тяжелых, не снимали с носилок. Пятеро были с повязками, могли держать оружие и спорили из-за него.
Среди них Лена увидела казаха — комсорга из батальона майора Наумова. Она запомнила его, когда делала уколы бойцам в блиндаже комбата и получилась неудача с одним красноармейцем — сломалась игла. Щуров — была фамилия того бойца, он рассердился на Леночку, а комсорг уговаривал его не шуметь.