Поначалу Алексей никак не мог привыкнуть, что в экзоскелете ноги и руки вновь его слушаются. Он готов был кричать от радости, но губы по-прежнему плохо повиновались, получалось какое-то гыганье, как у новорождённого, который только-только начинает изучать окружающий мир.
Он и вправду заново учился ходить. Сделав первый шаг, застывал и никак не решался на второй, а когда всё ж отрывал ногу от пола, терял равновесие. Помощница не давала упасть. Лёшка злился, потому что хотел чувствовать всё, даже боль.
В офисе рядовые сотрудники-поисковики тестировали сны. Это был самотёк, нудный и неинтересный. Основная комната делилась на кабинки, имитирующие купе поезда, комнату среднестатистической семьи и многое другое. Обычно хватало нескольких секунд, чтобы понять — будет иметь сон успех у потребителей или нет.
Рабочая обстановка здесь резко отличалась от других офисов. Многие о такой только мечтали. Главный лозунг формулировался так: «Не отлынивай от работы. Спи на рабочем месте». На мониторы выводились показатели состояния организма сотрудника. На тот случай, если возникнут осложнения, дежурила бригада медиков, обязанных вывести сотрудника из сна и оказать необходимую физическую и психологическую помощь.
— Я здесь буду работать? — спросил Алексей.
— Нет. Ты будешь работать дома.
Если раньше Лёшка пребывал в какой-то апатии, то теперь хотел наслаждаться реальной жизнью, сколько бы её ни осталось. Он попросил повозить его по городу. Усталость начала одолевать его только через двое суток. Но когда он понял, что ему придётся разоблачаться, снимать чудесный костюм, превращаясь в беспомощную куклу, наделённую разумом, забился в истерике. Его сознание будто загоняли в клетку, а он метался в своём неподвижном теле, искал выход и не находил.
Приставленная к Лёшке сиделка позвонила Пилюгину посреди ночи и сказала, что её подопечный просит не снимать костюм на ночь. Пилюгин разрешил. Впредь Алексей разоблачался с неохотой по самой крайней надобности, когда требовалось принять душ.
Днём Пилюгин поехал с Алексеем к самым лучшим и самым дорогим докторам.
Алексей стеснялся врачей, боязливо поглядывал на них, привыкнув к тому, что ничего хорошего ему не скажут. Невмоготу стало, когда с него сняли костюм, уложили на носилки, которые задвинули в герметичный саркофаг, напичканный умными приборами.
— Потерпи, — успокаивал Пилюгин.
По внутренностям Алексея бродили орды нанороботов, как шахтёры по туннелям. Сканирующие лучи прошивали тело насквозь, выдавая трёхмерное изображение на экраны. Пилюгин был уверен, что современная медицина способна излечить любую болезнь, но оказалось, что Лёшкин боковой амиотрофический склероз, описанный впервые почти двести лет назад, лечить так и не научились.