Подошли с десяток молодых людей обоего пола. По одежде сразу определил соотечественников и современников по прошлой жизни. Улыбаются, видно что устали туристы. Вон у парней рюкзаки за спиной.
– Привет! – Поздоровался высокий, крепкий блондин в футболке и штанах от военной горки. Лидер значит.
– Здорово!
– Дорогу караулишь?
– Нет, погулять вышел.
– Ну и мы прогулялись. – Он с гордостью указал в сторону гор. – Взбирались на скалы урочища Батилиман. Знаешь сколько фоток наснимали, со скальных вершин?! Вся Ласпи как на ладони.
Та-ак. Значит Крым. Мало того, всего-то двадцать верст до Севастополя. Это он удачно попал!
– Ребят! А пожевать у вас есть чего? Больше суток голодный.
– Лида! Достань у Витальки из рюкзака бутерброды. Поможем голодающему.
– И бутылка пива осталась, только оно теплое. – Оповестила девчонка, копаясь в рюкзаке.
– Давай!
Познакомились. Егор с жадностью набросился на тонкие куски хлеба с копченой колбасой. Обступивший народ удивлялся такому аппетиту.
– Егор, ты сам-то откуда будешь?
– Из Курска.
Хорошие ребята! В палаточный лагерь притащили. Накормили от пуза. В море накупался, среди огромных глыб поплавал. Лепота-а! Лежал на пляже и балдел. Отпуск!
Через сознание пробились давно подзабытые слова и произносились они до боли знакомым голосом, камнями западали в душу.
– Ой, ты Свет, Белсвет, коего краше нет. Ты по небу Дажьбогово коло красно солнышко прокати, от, онука Дажьбожего Егора, напрасну гибель отведи: во доме, во поле, во стезе-дороге, во морской глубине, во речной быстроте, на горной высоте бысть ему здраву по твоей, Дажьбоже, доброте. Завяжи, закажи, Велесе, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье, чернецу и чернице, упырю и упырице на Егора зла не мыслить! От красной девицы, от черной вдовицы, от русоволосого и черноволосого, от рыжего, от косого, от одноглазого и разноглазого и от всякой нежити! Гой!
– Не хочу-у!
Открыл глаза. Солнце всходит. Он стоит на крепостной стене, в сапогах, портах и безрукавке, сжимая в кулаке топорик, а холодный ветер дует в лицо. Шаг ступи и сверзнешся вниз, костей не соберешь.
– Ну, Асмодей!
Задубел как цуцик. Подвигал конечностями, приводя мышцы в рабочий порядок. По каменным ступеням спустился в крепостной двор. Вот она, дверь. Вошел. Тишина напрягает. Вымерли все, что ли?
– Эй! Есть кто живой?
– Есть!
Слабый голос купца Евсея раздался из-под стола.
– Ох, головушка моя-а!
Лиходеев подошел к столу, с удивлением отметил на столовых блюдах уставленных на скатерти, вместо дорогих закусок лежат комки речной глины, пучки осоки, яблоки конского навоза, еще что-то непонятное. Да-а, угостилось купечество! Приподнял скатерку, нос к носу встретился с красной физиономией Евсея. Глаза на выкате, белки в кровяных прожилках. Рука, занесенная к действию, трясется. Погуляли, называется.