— Уж не потому ли... — начал Фолко, и вновь Олмер перебил его:
— Ты прав, невысоклик. Видишь, сегодня я ничего не скрываю.
— Прав в чем? — удивился Форве.
— Моим предком был Боромир, сын Дэнетора, Наместника Гондора, Страж Белой Башни! — с гордостью изрек Олмер. — Боромир, а не Арагорн должен был принять власть в Минас-Тирите!
— Не в нашей власти менять историю! — вмешался Амрод. — Да и потом — разве это оправдывает войну, Злой Стрелок?
— Найди оправдания для зимы и шторма, эльф. Найди оправдания для бури и грома. Найди оправдания для молнии. Если ты сделаешь это — я признаю твое право требовать с меня оправданий.
— Не слишком ли — сравнивать себя и молнию? — иронично заметил Маленький Гном. Малыш сидел, казалось бы, совершенно расслабленно, давая отдых измученному телу, но Фолко видел, что Строри готов в любой миг пустить в ход оружие.
— Не слишком, почтенный Малыш, не слишком. Ты скажешь мне — легко жить по законам волка, а я отвечу тебе — далеко не так легко, когда против тебя весь мир. В первый и последний раз говорю — вы мне не судьи, а я не подсудимый. Вы спаслись от Хенны только благодаря мне. А я спасся только благодаря вам. Мы квиты. Более того, на Востоке мы считались бы побратимами. И связывало бы нас куда больше, чем кровное родство... Так что же, снова повторять, почему я начал ту войну?
— Какое это теперь имеет значение? — проворчал Торин. — Что было — то было. Можно отстроить города, но не вернешь мертвых. Скажи лучше мне, Злой Стрелок, — ты прошел с огнем и мечом от Рунного Моря до Залива Льюн. Ты достиг того, чего хотел?
— Да, — последовал немедленный ответ. — Нет больше Западных Эльфов в Средиземье.
— Но есть мы, Авари, — холодно напомнил Форве.
— Да. Вы — есть. И пребудете вечно. Потому что у вас хватило ума не лезть в людские дела.
— Можно подумать, что в них лез Кэрдан Корабел! — фыркнул Малыш.
— Когда я уже чувствовал клинок хоббита, пронзающий мне грудь, — после паузы негромко заговорил Олмер, — то увидел — рушится хрустальный мост... рушится серебристая дорога... нет больше Прямого Пути! Смертные отныне — в своей собственной власти. Нет магии и колдовства...
— А как же Адамант? — вырвалось у Фолко.
— Об этом чуть позже, мой добрый хоббит, — серьезно, без тени усмешки сказал Олмер. — Так вот, люди — насколько я понял — живут теперь своим умом. Они не оглядываются на заоблачные Силы...
— Но Смертные часто неразумны! — возразил Форве. — Не так и плохо помнить о силах Заокраинного Запада...
— Но вы сами не больно-то о них вспоминаете, — парировал Олмер. — Нет, люди теперь живут так, как считают нужным. И если они склоняются ко Злу — это их зло. Им некого винить, кроме самих себя. Ежели они склоняются к Добру — не думай, мой добрый хоббит, я знаю, чем они отличаются друг от друга, — так вот, это добро стократ ценнее, чем внушенное кем бы то ни было со стороны — эльфами, Валар или волшебниками...