— Гни, в сторону, вот так.
Я делаю мучительные усилия, чтобы помочь ему. Наконец последняя проволка перерезана.
— Ребята, двигайся тише, опять ползком.
Ползем, как черви, извиваясь и прижимаясь к земле.
— Ребята, вставай, надо бежать побыстрее, как бы нас не хватились.
— Товарищи, будем придерживаться намеченного плана, — начал свое быстрое напутственное слово Шалимов. — Сейчас направление держим на северо-восток. Помните, при провале — друг о друге не знаем. Побег устраивали отдельно, друг от друга скрывали. Днем будем лежать вместе, первую ночь пойдем врозь, а затем сообща пойдем. Будьте здоровы.
— А ты, Петя, держись ближе ко мне, — сказал Петровский. — Предупреждай, когда не сможешь идти. Ну, вперед, товарищи!
Крепко пожали друг другу руки. Несколько секунд торжественного молчания, в течение которых мы почувствовали, как крепко опаяла нас жизнь в плену.
Мы бросились бежать по направлению к северо-востоку.
Каждый из нас вздохнул свободнее: мы выбрались из калишского ада.
Но трудности только начинались. Легко было сказать — держать направление на северо-восток, но как определить его без компаса, в темноте, не имея возможности дожидаться восхода солнца. На небе не было ни луны, ни звезд. Тьма кромешная.
Мы быстро бежим. Болит все тело, кружится голова, сердце плохо работает.
— Петровский, посидеть бы, — прошу я.
— Устал? — сочувственно обращается он ко мне.
— Да, что-то тяжело.
— Ну что же, давай тогда посидим. Пока идет удачно. Наверное, сейчас скурве сыне бегают по лагерю, ищут нас, ругаются и всыпят нашим товарищам телефонной проволокой с досады. Надо же им отыграться.
— Еще не спохватились, — сказал я, — иначе мы слышали бы выстрелы.
— Да мы еще не так далеко ушли, чтобы они, при желании, не могли нас догнать.
Скоро раздалось несколько гулких выстрелов.
— Наверное, ищут нас, — нервно бросил Петровский. — Идем скорее, сейчас начнется погоня. Петя, милый, подтянись, собери все силенки. Там подальше отдохнем.
— Идем, идем, — говорю я, — теперь я уже ничего, передохнул, могу опять бежать, как рысак.
Шутка моя мало соответствовала действительности, потому что я чувствовал, что едва ли смогу дальше так резво передвигаться. Но я не имел права в такой ответственный момент поддаваться охватившей меня слабости.
Мы несемся, как одержимые, боясь оглянуться. Нам необходимо отдалиться на почтительное расстояние от калишских бараков.
В темноте часто спотыкаемся, падаем, иногда больно ушибаемся, но, не чувствуя боли, несемся дальше. Обращать внимание на это не приходится.
На коротких привалах в лужах промываем раны на ногах.