Не сразу, но постепенно ему открывался мир окружавших его бандитов. Какого сброда здесь только не было. Мусульманские радикалы со всего света, ваххабиты, прошедшие огонь и дым на российском Кавказе, отщепенцы из Ливана, Афганистана, Алжира, Пакистана, Ливии, Египта, Йемена, Нигерии, отбросы недавних «цветных» революций и контрреволюций, гражданских войн и сопротивлений, профессиональные убийцы из «горячих точек», моджахеды из восточных монархий и деспотий и даже правоверные мусульмане из вполне цивилизованных и благополучных стран Европы, Северной и Южной Америки, Азии, Австралии. Среди этих последних были и те, кто искренне хотел защитить от кафиров свою веру в Аллаха, но тех из них, кто разочаровался в суннитском халифате с жесткими законами шариата и хотел вернуться домой, попросту убивали, а другие в окружении террористов сами становились бандитами. Костяк всего отпетого террористического интернационала составляли сунниты, бывшие военные, в том числе и офицеры – сторонники казненного американцами иракского лидера Саддама Хусейна, прошедшие школу партизанского сопротивления войскам международной коалиции во главе в США еще в «суннитском треугольнике».
«А ведь был бы жив этот иракский диктатор-изувер, и все было бы нормально… ну, или почти нормально, – размышлял Мохаммед. – Да, он казнил шиитов, травил газом курдов, но держал в железной узде деспотизма всех этих моджахедов. Потом пришли янки и привели с собой коалиционные войска, свергли и казнили Саддама, но не смогли создать власть, которая бы навела в стране порядок. И джинн мщения и ненависти вырвался из реторты с этикеткой «Ирак», перешагнул госграницы и уже в качестве самостоятельной террористической силы ввязался в гражданскую войну в Сирии, метастазами подпольных вооруженных бандитских формирований и тайных ячеек проник во многие мусульманские страны, взрывами, убийствами и захватами заложников отметился в цивилизованных демократических государствах». Нет, Мохаммед не был поклонником Саддама Хусейна. Отец, дядя, старший брат и другие родственники сражались с войсками этого тирана во время ирано-иракской войны, кое-кто из них даже не вернулся домой. Но никому и в голову не могло прийти, что скоро на обломках разрушенной страны появится террористическое государство, спаянное радикальными идеями суннитской ветви ислама, и он, шиит, перспективный ученый, окажется в самом пекле этих событий.
Вспоминая своей обуглившейся памятью далекое и не очень далекое прошлое, Мохаммед всячески пытался вычеркнуть из сознания отдельные события, которые пришлось пережить совсем недавно. И если это удавалось днем, когда надрывная пахота, усталость и голод стирали в пыль даже добрые воспоминания о семье, друзьях, научно-исследовательской работе, то ночью только что пережитые кошмары возникали из полудремного небытия и терзали его сознание в своих жутких, липких объятиях.