Ну, шпион — другое дело!.. Почему другое? Ничего не другое! Если она такая трусиха, что какого-то Женьки боится, то, значит, шпиона с пистолетом подавно испугается. Тот ведь в самом деле — убьет. А Женька, наверное, только побьет сильно.
Что делать, что делать? Все равно надо сказать. Она пионерка. Зоя, когда училась, всегда говорила правду в глаза… Сказать!.. Но тогда Женька проходу не даст…
В эту секунду зазвенел звонок. И Валя решилась. Она поднялась и заговорила быстро-быстро, словно боялась, что Женя потянет ее обратно:
— Эмилия Васильевна! Это Женя стрелял, а не Витя. Я видела. А теперь признаться боится. Хочет, чтобы за него другой пострадал…
Что тут было!..
После уроков всем классом пошли в поликлинику узнавать, что с Любой. Не было только Жени. Его послали домой за родителями.
Когда возвращались из поликлиники, мальчишки решили проводить Валю до дома. Она стала возражать, но Витя сказал:
— Мы берем над тобой шефство… А то Женька тебя где-нибудь подкараулит и побьет.
По дороге ребята говорили, что с девчонками заниматься все же можно. Они думали — будет хуже. И еще говорили, что Валя молодец. Правильно сделала, что разоблачила Женьку. Вот ведь какой он трус оказался!
Возле дома Валя попрощалась с ребятами и вошла в подъезд. И тут ей навстречу шагнул Женя. Валя перепугалась.
Женя схватил ее за руку:
— Ты была в поликлинике, да? Как у Любки глаз?
— Г-глаз? Ничего… Поцарапано веко. Перевязали, и она пошла домой. Завтра в школу придет.
Женя отпустил Валину руку.
— Уф… А я думал — глаз выбил, в тюрьму посадят… Ну, зачем наябедничала! — накинулся он на Валю. — Как я теперь домой пойду? Мне знаешь, что будет…
Неожиданно он всхлипнул, повернулся и пошел к выходу, сгорбившийся, жалкий, похожий на ощипанного петуха.
Валя смотрела ему вслед, широко раскрыв глаза. Сердце у нее колотилось. Она все еще не могла оправиться от испуга.
Валя ведь была известной трусихой!
В один из летних вечеров мы, студенты-выпускники, собрались на квартире нашего однокурсника Димы Павликова, без пяти минут архитектора. Как-то сам собой завязался разговор о школьных годах, о недавних мальчишеских увлечениях.
— Я был ужасно неустойчив, — рассмеялся один из нас. — Сегодня голуби, завтра марки, послезавтра фотооткрытки…
— А у меня коллекция марок до сих пор сохранилась, — сказал Дима Павликов, высокий широкоплечий парень с задумчивыми серыми глазами.
— Да ну!.. Покажи!
Дима вышел из комнаты и вернулся с толстой тетрадью. Мы принялись рассматривать ее.
— А это что за треугольная марка? — спросил я. — И почему она у тебя отдельно наклеена, да еще на первой странице?