— Здорово!
— Что здорово? — спросил Антон Сергеевич. — Ах, вот ты о чем! — догадался он. — Нет, брат, это еще не здорово. Мне надо тренироваться и тренироваться. Вот скоро я начну работать, а у нас, у архитекторов, знаешь, сколько чертежных работ… Да, работать! — Он выпустил струю дыма и резким движением повернулся к Диме. — Знаешь, о чем я думаю? Я скажу тебе. Твой отец хотел построить здесь театр.
— Театр? — переспросил Дима.
— Да… Он мне много раз говорил. Это была его заветная мечта… То-есть какая там мечта! Реальность, самая настоящая реальность! Он уже начал работать над проектом до войны… И вот я решил завершить начатое твоим отцом… Но, понимаешь, — озабоченно нахмурился он, — нигде его бумаг не найду — эскизов, набросков и прочее. Был уже в архиве, в музее — нет!.. Но ничего, все равно найду.
О чем говорит Антон Сергеевич? Он разыскивает папины бумаги? Так ведь они…
— Папины бумаги? Они у нас, — воскликнул Дима. — Две папки.
— Не может быть! — Антон Сергеевич вскочил с кровати. — Мальчик милый, ты не представляешь, что это для меня значит!
— Я сейчас… — Дима ринулся к двери.
— Только смотри, маме ничего не говори, — крикнул ему вслед Антон Сергеевич. — Помни: для нее это должно быть сюрпризом…
Папки лежали в книжном шкафу, на верхней полке. Они были большие и тяжелые. Мама запрещала Диме их трогать — папки считались семейной реликвией. Однажды Дима полез зачем-то в шкаф и уронил одну из них. Рисунки, чертежи, планы — все это рассыпалось по полу… Мама не стала его бранить. Она только сказала:
— Здесь папины мысли…
И он долго корил себя за неловкость.
Поэтому сейчас, когда Дима открыл шкаф, у него екнуло сердце: а можно ли брать их? Не сегодня-завтра мама заглянет в шкаф… Но, с другой стороны, ведь он берет папки не для баловства. Антон Сергеевич — папин фронтовой друг, он продолжит его работу…
Дима решил показать папки Антону Сергеевичу и сразу же унести их обратно домой. Если там окажется то, что он ищет, придется сказать маме.
Получилось иначе. Антон Сергеевич попросил оставить папки до утра. Дима заколебался.
— Только на одну ночь, — уговаривал его Антон Сергеевич. — Понимаешь, это же не так просто — взял и посмотрел. Надо изучить каждый чертеж, каждый план… Неужели ты мне не веришь?
Дима вспомнил про подаренную ему марку и, скрепя сердце, согласился.
Дома он целый вечер провел за своим альбомом. Все примерял, куда поместить треугольную марку. Вообще-то ей полагалось быть в конце — там, где у него находились африканские страны. Но Дима не хотел загонять туда лучшую марку коллекции.