От сырости края моих рисунков закручиваются. Похоже, во всей этой истории с деревом намечается прогресс. Так же как Пикассо, я прошла несколько периодов. Тупой период, когда я толком не понимала, в чем реально состояло задание. Дурной период, когда даже под страхом смерти я не смогла бы нарисовать дерево. Мертвый период, когда все мои деревья выглядели так, будто пострадали от лесного пожара или вредителей. У меня получается уже лучше. Но я пока не знаю, как назвать данный период. От всех этих рисунков подсобка кажется меньше. Может, мне стоит подмазать сторожа и попросить отвезти их ко мне домой, чтобы спальня стала больше похожа на мою подсобку, больше похожа на дом.
Майя похлопывает меня по плечу. Я не слушаю. Знаю, знаю, я не хочу это слышать. Я должна решить проблему с Рейчел, должна что-то для нее сделать. Так говорит мне Майя, ни слова не произнося. Я тяну время. Рейчел меня возненавидит. (Она уже меня ненавидит.) Она не станет слушать. (Придется постараться.) Я стенаю и вырываю из тетради листок. Я пишу ей записку, пишу левой рукой, чтобы она не поняла, кто автор.
«Энди Эванс использует тебя. Он не тот, за кого себя выдает. Я слышала, он напал на девятиклассницу. Будь очень-очень осторожна. Друг. P. S. Передай это также Грете-Ингрид».
Не хочу, чтобы на моей совести оказалась и наша шведская супермодель.
Не покладая рук
Мистер Фримен — болван. Вместо того чтобы оставить меня одну — «найти свою музу» (клянусь, цитата подлинная), он усаживает меня на табурет рядом с собой и начинает критиковать. Что не так с моим деревом? Он захлебывается словами, описывая, какой это жуткий отстой. Оно застывшее, неестественное и вообще не впечатляет. Своим видом оно оскорбляет остальные деревья как класс.
Я соглашаюсь. Мое дерево беспомощное. Не искусство, а предлог не ходить на уроки кройки и шитья. Я чувствую себя неуместно на уроках мистера Фримена, так же неуместно, как в обществе Март или в своей розовой детской спальне. Здесь имеют право находиться только настоящие художники вроде Айви. Я несу свой линолеум в мусорный бак и швыряю его туда с такой силой, что на меня все оглядываются. Айви бросает на меня хмурый взгляд сквозь свою проволочную скульптуру. Я сажусь на место и кладу голову на стол. Мистер Фримен извлекает линолеум из мусора. А еще он приносит коробку с салфетками «Клинекс». Как он узнал, что я плачу?
Мистер Фримен: У тебя получается уже лучше, но еще недостаточно хорошо. Это похоже на дерево, но слишком уж оно обыкновенное, заурядное, будничное, скучное. Вдохни в него жизнь. Заставь его согнуться, ведь деревья гибкие и поэтому не ломаются. Исполосуй его шрамами, перекрути ветку — совершенных деревьев не существует. Ничто не совершенно. Вся прелесть в изъянах. Стань деревом.