На восходе солнца над табором тихо зазвучала протяжная якутская песня. Она звала куда-то далеко-далеко. Чем больше вслушивалась Наташа, тем сильнее трогал ее необычный гортанный напев с неповторимыми подголосками, с неуловимо меняющейся мелодией. Песня лилась легко и свободно, подобно журчанью горного ключа.
Старик Кыллахов сидел, поджав ноги калачиком, на верхней лужайке и строгал острым охотничьим ножом округлый корень лиственницы, вырезая замысловатую, с украшениями, трубку, похожую на медвежью лапу. Он изредка поднимал голову, вглядывался узенькими глазками в дальние горы, окидывал фиолетовую пойму реки. Лицо его оставалось недвижимым, как бронзовое изваяние, лишь в глазах вспыхивали искорки солнца. Заметив парящего над долиной беркута, Ксенофонт любовался его полетом. Беркут, ни разу не взмахнув крыльями, парил в сизом блеске неба над бескрайней гористой весенней тайгой.
Сначала голос Ксенофонта отдавал стариковской хрипотцой, но с каждой новой песенной строкой он становился чище, гортанные подголоски украшали мелодию необыкновенными форшлагами. Старый таежник вдохновенно импровизировал песню.
- Фу ты,- сморщился Вадим.
Шатров, привскочив с постели и тараща карие глаза, цыкнул:
- Не понимаешь - помолчи!
- Ром, переводи,- зная, что Шатров понимает по-якутски, попросила Наташа.
Старик самозабвенно пел, а Ром переводил рождающуюся песню строчку за строчкой:
На южных склонах нашей обширной земли.
На лесных полянах моей тайги
Запестрели цветами кочки..
На ветвях столетних лиственниц
Развешаны мотки зеленого шелка.
Голос Ксенофонта зазвучал высоко и переливчато, он казался бесконечным, как этот таежный край, как бирюзовое небо над ним:
Глядите и восторгайтесь! -
Весна, ведь снова весна наступила, друзья! -
пел Ксенофонт.
- Понял, что такое настоящая поэзия? -спросил Ром Орлецкого.
- Правильно, Ром! - крикнула Наташа, стоявшая у палатки с мохнатым полотенцем на плече. Она зааплодировала Кыллахову. Но старик сейчас походил на токующего глухаря, его песню мог прервать только выстрел. Еще долго он пел, восхваляя красоту родной земли.
- Хлопала шибко - плати за концерт,- окончив песню и первый раз за всю дорогу улыбнувшись, сказал Ксенофонт Наташе.
- С удовольствием! Почем билеты?
- Один песня - один комок сахара,- шуткой на шутку ответил Ксенофонт.
За шесть дней пути Ксенофонт пригляделся ко всем и теперь знал характер каждого. Будь на то его воля, он кое-кого вернул бы на прииск. Не выдержат они трудностей. Вчера, когда проезжали устье речки Хатын, он не случайно намекнул, что встретил рыбака, собирающегося плыть на прииск. Никто вслух не заикнулся о возвращении, но старому таежнику не надо слов, он умеет угадывать мысли даже по походке. Разные ребята. Сильно разные…