Проводник спокойно глянул, не сказал ни слова и ушел седлать лошадей.
- Неужели вас это не радует? - с огорчением спросила Наташа. Проводник не откликнулся, он долго проверял и подтягивал подпруги, привязывал покрепче вьюки и лишь спустя несколько минут, слегка улыбнувшись, сказал:
- Э! Старый якут мало смеется, старый якут в душе радуется.
- Спасибо вам, Ксенофонт Афанасьевич,- весело сказала Наташа.- Вы настоящий таежный академик.
- Шибко перехватила, Наталья,- с нотками недовольства возразил старик.- Учись чирка называть чирком, а сокола - соколом.
Кыллахов помог Наташе взобраться в седло и велел ей ехать впереди.
Тропа круто вползала в узкое ущелье, сквозь которое, как в подзорную трубу, виднелась острая светло-желтая вершина. Ленивая и спотыкучая Арфа нехотя плелась в гору. Старик ее подхлестывал, Маган раза два хватил кобылу зубами за круп, чтоб не задерживала, но это мало помогло. Тогда проводник выехал вперед и привязал повод от уздечки к луке своего седла. Маган буквально поволок нерадивую кобыленку.
Площадка на вершине горы оказалась широкой, чуть заболоченной, травянистой. Сплошным розово-пламенным ковром на ней цвели крупные таежные цветы жарки. Но проводник не дал Наташе вдоволь налюбоваться цветами: ему хотелось, пока не скрылось за тучи солнце, показать ей всю окрестность, наметить отсюда маршруты. Он обвел горизонт биноклем, затем передал его Наташе. Десятки речек впадало в Ярхадану, и каждую Ксенофонт знал по имени, о каждой сообщал легенды или какие-нибудь интересные истории.
- Теперь это и твоя земля,- проговорил взволнованно и грустно проводник.- Хорошую землю тебе передаю…
Среди этих гор, таких же, как и он, седовласых, Кыллахов показался Наташе помолодевшим, окрыленным. Девушка достала карту профессора Надеждина и, разглядывая пометки, сравнивала на местности, сверяла с рассказами проводника. В памяти вновь живо возник разговор в профессорском кабинете. Взволнованный профессор оттолкнулся руками от валиков кресла и зашагал на протезе по кабинету. Почти просительно, что совершенно необычно было для его властного характера, профессор начал доказывать студентке, что речь идет не просто о проверке его гипотезы. Это пробуждение к жизни огромного пустующего края…
Спускаться верхом куда хуже, чем взбираться на любую кручу. Того гляди, свалишься под копыта. Бывалый наездник Кыллахов не слез с Магана, а Наташа долго вела Арфу в поводу. Они пробирались по гребню строго в направлении Ярхаданы. Перед спуском в узенькую, как корытце, долину, проводник все чаще стал прикладывать бинокль к глазам. Долина густо поросла нестарой, лет сорока - пятидесяти лиственницей. Зеленый шелк мягкой хвои сплошь заткал долину. Где-то внизу говорливо журчала вода, но отсюда ключ не был виден.