На моё обозрение был предоставлен нож с тонким обоюдоострым коротким лезвием и невероятно маленькой рукоятью, не больше двух пальцев в длину. Само же лезвие было не длиннее моего мизинца.
— Нет! — воскликнула Рани, прежде чем я осознала, о чём идёт речь. — Я не позволю воткнуть это в мою паракоши.
— Раникэ. Я уже говорила, твоя паракоши ушла в мир покоя. И никто не сможет её заменить, — строго проговорила Пармия.
— Что ты можешь знать о паракоши? Ты никогда не была разделена, — зашипела Рани.
— Не зли меня, котёнок! Ты молода и глупа! — ощерилась Пармия, её кошачьи уши прижались к голове, а клыки удлинись, предвещая трансформацию.
— Прекратите! Я не хочу этого! — выкрикнула я, скорее не чувствуя, а видя, что мои волосы опять начинают гореть драконьим пламенем.
Я теряла контроль и не могла ничего с этим сделать!
Острая боль в плече помогла вернуть контроль над собой, пламя схлынуло. Осталась только боль, тягучая, режущая боль, которую хотелось выкорчевать, но я не имела на это права. Пиротэн воткнул кинжал в моё правое плечо, предотвратив трансформацию. Артефакт помог!
Но Раникэ вскрикнула и упала на колени, схватившись за правое плечо. Из-под её пальцев сочилась кровь.
— Не может быть, — прошептала Пармия. — Паракоши вне рода — это невозможно!
— А истинная пара кошияры и саламандра возможна? — прошипела Рани сквозь стиснутые от боли зубы. — Былые законы не действуют. Теперь возможно всё.
Я на подгибающихся ногах подошла к Раникэ и упала на колени рядом с ней. Когда мы обнялись стало немного легче, но кинжал всё ещё резал мою плоть, и боль не позволяла сконцентрироваться, чтобы облегчить наш страдания с помощью магии.
— Помоги им, — потребовала Пармия, обратившись к Пиротэну.
— Я не знаю, как повлияет на действие артефакта нейтрализация боли. Она может продолжить обращение, — ответил саламандр.
— Неважно! Помоги им! — настаивала Пармия.
— Не нужно, — прохрипела я, сжимая руку Рани, — Мы выдержим.
Паракоши вымученно улыбнулась мне, и мы обе встали, помогая друг другу.
— Мы пойдём дальше, и будем идти столько, сколько нужно, — проговорила Раникэ, высказывая и мою мысль.
Теперь я знала, что такое паракоши — мы думали и чувствовали в унисон с Рани. И единственным, что мешало нам полностью слиться, было нечто, поселившееся в моей душе и пытающееся захватить её. Кошияра отторгала эту часть меня, и это помогало мне оставаться самой собой, разграничивать мою личность и суть древнего дракона. Может кинжал и помог, но только понять, что моя сила в единении с родственной душой. И я выдернула короткое лезвие из своего плеча, веря, что так нужно, и ощутила небывалое чувство свободы. Я освободилась от бремени поработившей меня сущности.